Сергей Зайцев - Секира и меч

Друзья очень скорбели по Гийому. И в следующем же бою постарались за него неверным отомстить.

…И вот по прошествии всех этих событий в один долгожданный день крестоносцы подошли к древнему великому городу Иерусалиму.

К этому времени очень поредело войско латинян. В Святую землю пришла едва ли десятая часть тех рыцарей, что были переправлены византийцами на мыс Дамалис. Многие, многие славные погибли — усеяли христиане своими костьми бесконечные дороги, горные перевалы, рвы, валы и стены городов. Многие неустрашимые стали пищей воронов; птицы выклевывали героям ясные глаза. В том месте, где некогда билось горячее отважное сердце, змеи свивали свои гнезда; там, где прежде блистала мысль, — в черепной коробке, — селились пауки; а где двигался язык, произнося прекрасные речи, творя молитвы, декламируя стихи, — копошились, разрывая добычу, скорпионы… В значительной мере войска рассеялись по завоеванным городам. Склонив к покорности неверных, крестоносцы отнимали их жен и приживали с ними светлоглазых младенцев. И оставались возле тех очагов, которые не потушили… Кто-то, быть может, не выдержав трудностей и лишений, бежал к морю и просился к венецианцам и генуэзцам на их торговые корабли. У купцов были развязаны руки; с таких малодушных, взяв их на борт, они драли три шкуры…

И наконец… Иерусалим. Один из древнейших городов. Обнесенный высокими крепкими стенами, весь в неприступных крепостях и башнях, со множеством ворот, обитых железом и медью…

Крестоносцы видели с холмов, сколь красив этот город. Дворцы, площади, храмы прельщали глаз; сады и акведуки манили — под сенью плодовых деревьев так и хотелось отдохнуть; в городе было много богатых домов, улицы были заполнены толпами нарядно одетых людей, на площадях шла торговля; на крышах многих домов лежали дорогие цветистые ковры.

Крестоносцы еще на подходе к городу издали торжествующий крик. Рыцари кричали и смеялись, потрясали оружием над головой. Сойдя с коней, устраивали пляски. Наконец-то они дошли! Дошли сильнейшие, упорнейшие, избранные… И вот он, этот сказочный город, раскинулся у их ног. Это — их город! Они его возьмут, чего бы это им ни стоило.

Горожане уже знали о приближении латинян и готовились обороняться. Ворота города были закрыты, на стены подняты камни, котлы с водой, дротики и копья. Жители вооружались и подбадривали друг друга.

Когда крестоносцы явились под самые стены, возбуждение их несколько поутихло. Очень уж высоки были эти стены, впечатляли. Рыцарям стало ясно, что взять город будет нелегко. Стражи смотрели на них сверху и нагло улыбались. Эти улыбки злили рыцарей.

Военачальники латинян решили для начала вступить в переговоры.

Готфрид Лотарингский сказал Иерусалиму так:

— Не сегодня, так завтра, но, город, мы возьмем тебя.

Иудеи и сарацины посмеивались на стенах, хотя им, наверное, в этот день было не до смеха.

Готфрид продолжал:

— Но лучше бы тебе открыть ворота по доброй воле, Иерусалим!

Воины, сидевшие на стенах, поутихли. Слушали.

Герцог уже обращался к ним:

— Если вы впустите войско в город, мы не тронем вас. Мы найдем возможность жить в одном городе и хранить добрые соседские отношения.

Горожане не поверили этим словам, прокричали зло:

— Вы — палачи! Жестокосердные люди! Вы разорили тысячу городов и селений. И всюду устраивали погромы и грабежи. Вы несете смерть.

Готфрид воскликнул:

— Разве Иерусалим не достоин исключения? Разве есть нам смысл разрушать город, в котором мы хотим жить?

— Убирайтесь прочь! — прокричали со стен. — Мы не пустим вас.

Но герцог все еще искал легкий путь в город. Не так уж много у него осталось рыцарей, чтобы терять их, штурмуя эти циклопические стены.

Он молвил:

— И последнему безумцу понятно, что мы возьмем ваш город. Иначе зачем мы сюда шли? Все решит время!.. Одумайтесь, горожане! Если воинство мое разозлится, оно не пощадит никого. Вы очень рискуете, препираясь сейчас…

— Прочь, убийцы!..

— Нам будет трудно не вспомнить эти слова…

— Прочь, ублюдки!..

— О Царица Небесная! — воскликнул герцог. — Они сами выбрали себе судьбу. Хотя я был готов договориться и пощадить этих неразумных…

Наверное, в глубине души Готфрид сам не верил своим речам. Он знал почти наверняка, что если бы сейчас Иерусалим открыл ворота, то вряд ли бы можно было удержать рыцарей от грабежей и убийств…

— Палачи! Истязатели! Прочь!.. — кричали на стенах.