Валерий Язвицкий - Иван III — государь всея Руси (Книги четвертая, пятая)

Иван Васильевич встал со скамьи и продолжал:

— Воеводы и дьяки, вы днесь у меня обедаете. К обеду ворочусь к вам.

Все встали, провожая государя, а тот, уходя, молвил дьяку Курицыну:

— Иди со мной…

В сенцах великий князь, вспомнив приказ свой о собирании всех правил судебных, спросил:

— Как и что дьяки творят под началом Володимира Елизарыча Гусева? Есть у них толк-то?

— Много уж содеяно у них, государь, — живо откликнулся Курицын. — Сказывал мне Володимир Елизарыч, что много правил нужных они уж из уставных грамот набрали и из судебных дел разных. Жук-то баит, судебник можно составить…

— Ну, ладно, добре, — молвил Иван Васильевич. — Кончив рать с Новымгородом, и о сем подумаем.

Великий князь, войдя в хоромы старой государыни, послал к ней Дуняху спросить, можно ли ему зайти к ней в покой вместе с Курицыным. Дуняха возвратилась и сказала:

— В трапезную просит государыня. Ждет она вас там.

— Яз к тобе, государыня-матушка, — входя в трапезную, ласково молвил Иван Васильевич, здороваясь с матерью, — думу малу подумать…

Марья Ярославна поцеловала сына, сказав нежно:

— Садись, сыночек, рядышком. Садись за стол и ты, Феденька. Обед-то не скоро еще. Может, взвара яблочного со мной поедите?

— Спасибо, — ответил великий князь, — сыт яз. Там у меня в покоях воеводы думают вместе с Юрьем. Обедать с ними у собя буду…

В трапезную вбежал Ванюшенька и повис на шее отца. Он был все еще взволнован, губы его дрожали. Отодвинувшись от отца и глядя в глаза ему, он с тоской вопросил:

— Тату, пошто к людям смерть приходит? Илейка вот помер, и мы все помрем? Пошто сие?..

Слезы блеснули в глазах Ванюшеньки.

— Любил яз крепко Илейку-то, — проговорил княжич.

Сердце Ивана Васильевича дрогнуло. Растрогали его не столько чувства сына, сколь мысли его.

— Так, сыночек мой, — сказал он, обнимая Ванюшеньку, — от Бога все так поставлено. Все, что рождается, все помирает. Посему краткий век свой кажный прожить должен пред Богом и людьми честно и с пользой…

Успокоенный редкой теперь лаской весьма занятого отца, Ванюшенька сел возле бабки. Марья Ярославна подала ему мисочку с мочеными яблоками и молвила:

— Ешь, голубик мой ясный, ешь на здоровье…

Иван Васильевич грустно вздохнул и, взглянув на мать, тихо произнес:

— Сколь близких нам, матунька, из жизни сей отошло, души предав Господу…

Замолчали все на миг, но Иван Васильевич заговорил снова, обратясь к дьяку Курицыну:

— Как хрестник-то мой? Полегчало ему?

— Спасибо, государь. Совсем уж с постели встал…

— У тя, Феденька, меньшой-то, Фоня, видать, здоровей? — спросила старая государыня. — Ваня-то все хворает. Ну, а как твоя Устиньюшка здравствует?

— Спасибо за ласку, государыня. Что моей Усте-то деется? Не дай Бог сглазить, она всегда здорова — Афанасий-то в нее вышел.

— А сколь, Феденька, лет-то ныне сынам твоим?

— Иванушке шешнадцать, Афанасью же тринадцать, как внуку твоему, государыня…

— С похода вернусь, — усмехнувшись, молвил великий князь, — и дочкам твоим старшим и сынам твоим гостинцев привезу из Новагорода. Сей же часец, Федор Василич, давай о зле новгородском думать. Наперво, изготовь ты грамоты разметные, токмо без ругания. Пиши им от меня так: «Не хотением своим дерзаю на пролитие многой крови христианской, дерзаю яз об истинном законе божественном, о благе Руси православной». К сему добавишь из Святого Писания о мече карающем…

Быстро достав чернильницу, Курицын кратко записал сказанное государем. Иван Васильевич, помолчав, продолжал:

— Грамоты разметные готовыми держи, а когда слать их — скажу тобе особо. Ныне же избери наипочетно посольство к брату моему и великому князю Тверскому Михаил Борисычу. Прошу-де яз по докончанию братскому на конь воссести против Новагорода, а пошто, сам ведаешь, как писать надобно. Ныне же вечером с дьяком Шибальцевым Яковом договорись, дабы ехал он во Псков и там был бы на Вознесенье господне, двадцать третьего мая. Пусть на вече там пред всеми псковичами от меня баит: «Вотчина моя Новгород отступает от меня за короля. Архиепископа же своего хотели ставить у митрополита униата Григория. Яз, князь великий, дополна иду на них ратию, и вы, вотчина моя, псковичи, сложили бы крестоцелование Новугороду, пошли бы с воеводой моим на него ратию», и прочее, что оба порешите. Далее у меня токмо ратные дела с воеводами. Иди, Федор Василич, а утре придешь ко мне к завтраку вместе с дьяком Шибальцевым и все свои грамоты мне покажете…