Петр Бородкин - Тайны Змеиной горы

Так повторялось несколько раз с малыми перерывами в один-два дня. Силантий совсем обессилел, не мог передвигаться. Тогда начальник сам стал приходить в душную камеру-одиночку. Здесь и допрашивал Силантия.

Как-то на последнем допросе начальник пристально посмотрел на подследственного и отшатнулся прочь — на топчане валялся мешок с костями, а не человек. «Такого боем не возьмешь. Чего доброго богу душу отдаст».

— Час твой короток, Силантий Легостаев. Пора и о спасении души подумать. Выбирай одно: говори правду или же умрешь, как скотина, без исповеди и святого причастия. Выбирай!

На другой день Силантий почувствовал, что душа с телом ненадежные друзья. Запросил попа. Тот пришел и напрямик объявил:

— Выворачивай душу наизнанку, чадо, говори всю правду, что утаил от господина караульного начальника. Тогда дам отпущение во грехах твоих и душа твоя без единого темного пятнышка вознесется на небеси во власть единого и всемогущего бога нашего…

Не устоял Силантий. Перед крестом рассказал обо всем, что утаил на допросах, и умирал с улыбкой на лице. Поп бубнил отходную, отпускал грехи умирающему.

После смерти секретного колодника Силантия Легостаева рудничное начальство косо смотрело на лекаря Гешке. Со слов умирающего, лекарь укрывал Ваську Коромыслова. Но у начальства было мало оснований для предания лекаря суду. Умирая Легостаев не назвал ни одного человека, который подтвердил бы его слова. Сам же лекарь заявлял, что Коромыслова лечил только в госпитале. Заподозренного лекаря уволили со службы раньше истечения срока контракта.

Слишком скупые показания дал Легостаев. Из них для рудничного начальства явствовало одно: Васька Коромыслов — опасный человек. Где он взял зловредную грамоту, кто устроил побег секретным колодникам — все это по-прежнему оставалось неразгаданной тайной.

Сначала Гешке вознамерился немедленно поехать на родину. Но отъезд пришлось отложить. Зима на исходе, далекий же путь быстрее преодолеть по санной дороге, когда караваны с серебром и золотом Колывано-Воскресенских заводов отправлялись в Петербург.

Увольнение больно задело самолюбие Гешке. Он, стал рассеяннее и раздражительнее. Правда, в нем не угас огонек былой предприимчивости. Но действия Гешке теперь отличались ненужной и беспорядочной суетливостью, иногда бесцельностью, но он со свойственной ему методичностью посещал единственного больного в семье Лелесновых.

Феклушу изводили затяжные приступы сухого кашля. Из-за него все тело охватывал иссушающий жар. После кашля наступала общая слабость, на коже проступал густой, клейкий пот, холодный, как утренняя роса.

Гешке перепробовал не одно лекарство. Больная стала откашливать, но это не улучшало ее общего состояния. На неузнаваемо похудевшем лице Феклуши глубоко провалились глаза. В них — выражение постоянной задумчивости и тихой грусти. Исчезновение сына нанесло незаживающую рану сердцу матери. Поэтому настойчивые старания Гешке вернуть больной здоровье не имели ожидаемого успеха. Лекарь сокрушенно качал головой и все чаще говорил Федору наедине:

— Надо фернуть матерь сын. То лючший лекарстф…

Вскоре неожиданно и сам лекарь слег в постель. Высшее начальство запросило дополнительные разъяснения к показаниям Легостаева. Не обошлось без новых допросов, которые повел все тот же караульный начальник. Гешке не выдержал резкого, оскорбительного тона и вспылил на допросе, как подожженный порох. Все кончилось тем, что правую сторону грузного тела Гешке поразил глубокий паралич.

Насте прибавилось хлопот. Только не от ухода за новым больным. Гешке и в постели считал себя лекарем.

— Тфой мест у Феклуши, — приказывал он Насте и давал подробные наставления, как приготовить, крепкий отвар сушеной малины с салом, какие втирания сделать больной.

Наступила весна. Днями все выше на небосклон забиралось приветливое солнце. Оседали, ощетинивались ледяными кружевами снега.

Однажды Настя сообщила тревожно лекарю:

— Феклуша стала кашлять кровью.

Гешке приподнялся на здоровой руке, в глазах — испуг и растерянность.

— О-о, плехо! Чахотка. Передай Федор: надо мед и жир дикий зверь кипятить и больной поить…

Рука подвернулась, и голова лекаря упала мимо подушки. Глаза смотрели тускло и растерянно, казались застывшими на месте. Настя рванулась к двери, чтобы позвать на помощь лекарского ученика Филиппа Логинова.

Гешке напряг силы и сознание. Слабым движением руки остановил Настю.