Михаил Волконский - Жанна де Ламот

— Андрей Львович Сулима, Иосиф дель Асидо, конечно, легко узнает, кто она? — сказал Борянский. И вслед за этим выгнал дука, без церемоний вытолкнув его на лестницу.

Дук Иосиф вернулся к себе домой и по дороге встретил карету, в ней увидел Марию с красивым лейб-гусаром, с которым она разговаривала на празднике у графа Прозоровского.

Дома были в полном разгаре приготовления к празднеству. В парадных комнатах набивали ковры, драпировали стены материями, а в саду устраивали щиты и разные хитрые затеи для иллюминации.

В комнате жены дук нашел лаконичную записку:

«Я уезжаю и никогда не вернусь к Вам!»

Ящики шифоньерки княгини Марии были раскрыты, бриллианты и драгоценности, какие были у нее, она увезла с собой. Эти бриллианты и драгоценности были последним резервом, на который дук мог рассчитывать…

Оскорбленный, униженный и подавленный, он пришел к себе в кабинет и застал там старика Белого, который ждал его.

Старик тихо запер дверь. Он вошел, обернулся к нему и сказал:

— Джузеппе Велио, неужели ты не опомнился еще?

— Как? И ты против меня? — удивился дук, которого старик назвал Джузеппе Велио.

Он менее всего ожидал что-нибудь от этого старика, незначительного, как он думал, члена их сообщества, почти выжившего из ума человека, годного лишь для того, чтобы воспользоваться его внешностью и иметь его в качестве, так сказать, дубликата.

— Да, я более чем кто-нибудь против тебя, — заявил старик, — потому что недаром предостерегал тебя, недаром постоянно в продолжение твоей деятельности был под тем или иным видом подле тебя… Ты спросишь, почему я это делал? Да потому, что я — настоящий прирожденный дук дель Асидо, князь Сан-Мартино, именем которого ты так грубо и нагло воспользовался!..

— Ты — дук дель Асидо? — воскликнул Джузеппе.

Он знал, что дук дель Асидо был основателем их общества «Восстановления прав обездоленных» и что его считали умершим.

— Да, я основал общество «Восстановления прав обездоленных», — продолжал старик, — я отрекся от всего — от титулов, которые имел, все отдав на пользу общества, думая сделать из него благочестивый тайный орден, который невидимо бы для злых сил карал бы их преступления, а также неизвестно и бескорыстно восстанавливал бы нарушенные этими злыми силами права обездоленных… Так оно и было до тех пор, пока в общество не был принят ты, нагремевший аббат Велио, посаженный в тюрьму за свои деяния, бежавший из нее, снова явившийся в нем и соблазнивший большинство членов общества, которое превратилось по твоей милости в преступную шайку мошенников. В этом прежде всего я видел кару себе и своей гордости, с которой основал это общество, думая исполнять роль судьбы и своим человеческим умом исправлять ее ошибки. И мой низкий человеческий ум родил, несмотря на его благие намерения, низкое человеческое дело!.. Ты же думал, что выше тебя нет человека, что ты возносишься своим умом и знаниями над всеми людьми… И вот теперь ты побежден — и ты сам это признал — ничтожным человеком, пьяницей, человеком, который достоин только смеха и сожаления… Я вижу истинный перст судьбы в том, что она дала победить тебя не мне, а именно такому ничтожеству, как Орест Беспалов, чтобы ты не мог сказать, что какой-нибудь особенный человек или гений возымел над тобой верх…

Тут Джузеппе Велио не выдержал… Признать, что обстоятельства сложились так, что он был побежден простым пьянчугой, он не хотел!

— Однако этот Орест, — возразил он, — обладает довольно обширными знаниями, если умеет предохранять себя от действия наркоза, чего не умею я. Я, не боящийся аква тофаны!

— Объяснение очень просто! — улыбнулся старик. — Если это для тебя — загадка, то дело в том, что наркоз не действует на алкоголиков — вот и все!..

Джузеппе и тут был разбит.

— Я этого не знал! — сказал он.

— Мало ли чего еще ты не знал и не знаешь… Ты вот готовишь празднество, а на самом деле тебе нужно было бы готовить для себя погребальную процессию, так как ты умрешь скорее, чем думаешь… кончатся твои злодеяния… А без тебя распадется и это преступное общество… И тогда я смогу сказать: «Ныне отпущаеши!».. Прими мой последний совет: постарайся покаяться! Через час ты почувствуешь себя дурно, а через три часа умрешь! Призови к себе духовника! Дольше я не могу оставаться с тобою, мне нужно спуститься вниз в твоем доме к другой умирающей, или, вернее, уже умершей в этой жизни, а теперь готовой путем смерти воскреснуть к новой жизни, а именно, к Жанне де Ламот.