Томас Костейн - Серебряная чаша

Безнадежное отчаяние охватило Василия. «А с какой стати подобная милость должна быть оказана мне повторно!» — подумал он. «На этот раз произошло непоправимое несчастье. Никто, кроме меня, не может изобразить Его лица. Подарить миру лицо Иисуса! Эти люди из Иерусалима все разрушили, и Его лицо будет навсегда потеряно для человечества!»

Охваченный отчаянием, Василий повернулся и пошел прочь из комнаты. Шатаясь, он спустился по лестнице и вышел во двор. Лука, стоя на коленях, перевязывал раны Элидаду. Руки старика были все в крови и двигались с иступленной быстротой. Он порвал большой кусок ткани на множество полос и теперь пытался остановить кровь, которая хлестала из многих ран.

— Нужно все сделать быстро… быстро, если мы хотим спасти его, — произнес Лука, не поднимая головы. — Может быть понадобятся примочки, но я не думаю. Может быть, мне удастся остановить кровь перевязкой. Это было бы намного лучше… Примочки, конечно, хороши, но иногда раны мокнут из-за них, начинают гнить… Кровь они, конечно, остановят… Но заживление пойдет гораздо медленнее…

Неожиданно со двора раздался резкий крик:

— Это Ирия! Это он, — кричала одна из служанок. — Я видела, как он карабкался по стене, пытаясь их догнать. Может быть, он возвращается с чашей.

Василий бросился к дверям и увидел Ирию. Юноша был в ужасном состоянии. На руках, шее и даже лице виднелись раны. Кровь ручьями текла из них. А туника была порвана настолько, что от нее остались лишь жалкие клочки. Юноша скорее казался голым, чем одетым.

— Они скрылись, — пробормотал он. Слезы ненависти и отчаяния текли по его щекам. — Они бросились в лес… Я не смог отыскать их! Не смог!

— А чаша? Она была у них? — с дрожью в голосе спросил Василий.

— Я не видел ее… Но несомненно она у одного из них. — Ирия опустил голову. Ему было стыдно. Угрызения совести мучили его. — Она была доверена нам, а мы не смогли сохранить ее. Господь покарает нас за это.

— Расскажи мне, что произошло.

— Я не видел, что случилось внизу, потому что находился на своем посту, в конце лестницы. Но вот, что мне рассказали: пришла какая-то женщина и сказала, что хотела бы взглянуть на чашу. Она назвала одно имя. Мы все хорошо знаем его… Один из охранявших решил, что эта женщина знакома ему, и сделал несколько шагов вперед, чтобы разглядеть ее. Но это оказалась вовсе не женщина, а Миджамин. Он переоделся… Он набросился на него и связал, а в это время его помощники выскочили из-за деревьев и ворвались внутрь. За ними вошли и все остальные… — Ирия никак не мог поднять голову и посмотреть в глаза Василию. Его голос звучал все тише и тише. — Мы смогли бы удержать лестницу. Вдвоем… Но Миджамину повезло… Он бросил веревку с петлей, и с первого же броска ему удалось набросить петлю на шею Элидаду. Они сорвали его вниз. Бедняга ударился головой о ступеньку и сразу же потерял сознание. Я остался один…

— Сколько их было?

— Человек десять. Может быть, чуть больше. Они окружили меня со всех сторон, — он поднял голову, посмотрел на Василия и тут же снова потупился. — Я сделал все, что в моих силах. Я дрался до конца и многих из них ранил. До конца своих дней они сохранят эти шрамы. Но их было слишком много. Слишком… — В отчаянии он всплеснул руками. — Двое из них ворвались в комнату, схватили чашу и выскочили в окно. Я сам не видал этого, потому что стоял спиной к двери. Просто в комнате было двое гостей. Они-то потом все рассказали. Теперь единственное, что я могу сказать и пусть Иегова простит меня, но никто уже никогда не увидит этой чаши!

Василий повернулся к группе рабов и гостей, стоявших у входа во двор. Подозвав одного из рабов, он отдал распоряжение резким голосом:

— Запряги двух лошадей в повозку и подгони их к дверям. И не копайся! Быстро!

Он вернулся во внутренний дворик и подошел к Луке и, помолчав немного, сказал:

— Я пойду предупрежу власти. Они уже один раз имели дело с Миджамином. Может быть, они не откажутся взяться за него и во второй раз. Пусть они поставят дополнительную охрану ко всем воротам и досматривают все уходящие корабли.

Лука был очень бледен. То, что произошло, привело старика в шок, и он никак не мог прийти в себя.

— Если воля Господа, чтобы чаша покинула нас, то нам ничего не остается, как подчиниться Его воле. Но в любом случае мы не должны пассивно сидеть и плакать. Делай то, что считаешь нужным, сын мой. А я обращусь к Джабезу. У него много связей, и он поможет нам. С его подачи власти будут действовать охотнее и быстрее. — Лука с большим трудом поднялся на ноги. — Я уже слышу слова Хархаса. Он скажет, что это Господь наказал нас за то, что мы решили силой ответить на силу. Он поднимет свой глас против нас. Это будет его победой.