Николай Абин - Прыжок самурая

В своем выборе он не ошибся: за несколько месяцев тот сумел укомплектовать сильно поредевшие ряды особистов, железной рукой навести в них порядок и организовать отлаженную, результативную работу. Только за август и сентябрь 1941 года были выявлены, арестованы и ликвидированы 397 вражеских агентов и пресечена измена ряда командиров.

С информацией, полученной от Каймадо, Абакумову предстояло очередное испытание. Он хорошо осознавал цену предстоящего доклада на самом верху и клял себя в душе, что поспешил вылезти с ним наверх, минуя Берию. Нарком находился в командировке, и Абакумов успокаивал себя тем, что до поездки в Кремль успеет с ним связаться. Но сегодня ему явно не везло, не прошло и десяти минут после разговора с Поскребышевым, как снова зазвонил ВЧ-телефон.

– Виктор Семенович, вам назначено на двадцать два десять! – сообщил секретарь.

– Спасибо! – глухо произнес Абакумов и невольно поежился: в запасе оставалось чуть больше часа. Он еще раз внимательно перечитал протокол допроса Каймадо и свою докладную. Несколько досадных опечаток в тексте вызвали болезненную гримасу, но времени исправлять уже не оставалось, поэтому, положившись на удачу, он сложил бумаги в папку, вызвал машину и, не дожидаясь доклада дежурного о ее прибытии, спустился вниз.

Зажатый со всех сторон серыми стенами внутренний двор напоминал глубокий колодец, над которым высился пятачок затянутого тучами неба. Абакумов поежился, его мысленный доклад Сталину прервало легкое шуршание покрышек. Водитель предупредительно распахнул дверцу, и он с трудом втиснулся в машину, не рассчитанную на его богатырские габариты.

– В Кремль! – прозвучал короткий приказ.

Массивные металлические створки ворот распахнулись, и тяжелый «ЗиС» выкатился на пустынную площадь. Москва, погруженная в светомаскировку, напоминала призрак. Вышколенный водитель, прекрасно разбиравшийся в кремлевской иерархии, остановил машину на дальней от Спасских ворот стоянке. Оставшиеся метры начальник военной контрразведки преодолевал пешком. После проверки документов он поднялся по мраморным ступенькам в подъезд и по пустынному коридору зашагал в приемную.

На входе дежурный привычно принял у него пистолет и положил в сейф, затем проверил папку и только потом отступил в сторону.

В приемной царила тишина, которую нарушал лишь мягкий шорох больших напольных часов. Мягкий зеленоватый свет настольной лампы отбрасывал на стены причудливые тени. За большим двухтумбовым столом, чем-то напоминая сельского бухгалтера, поскрипывал пером Поскребышев. Он буднично кивнул Абакумову крупной лысой головой, мельком задержался на его лице и снова уткнулся в бумаги.

Абакумов не решился присесть, неловко переминаясь с ноги на ногу, он бросал взволнованные взгляды на часы. Стрелки не торопясь ползли по циферблату, большая подбиралась к десяти, когда на столе тихо тренькнул звонок. Поскребышев поднял голову и предупредил:

– Виктор Семенович, у вас семь минут.

Абакумов, сжав в руке папку так, что побелели костяшки пальцев, осторожно открыл дверь в тамбур.

Из кабинета пахнуло запахом дорогого табака, после полумрака приемной яркий свет на миг ослепил глаза. Вождь сидел за письменным столом и что-то читал.

– Здравия желаю, товарищ Сталин! – громко поздоровался Абакумов.

Сталин поднял голову и долгим изучающим взглядом посмотрел на вошедшего. Этот новый выдвиженец запомнился ему по делу Павла Рычагова, зевнувшего прорыв немецкого «Юнкерса-52» в мае 1941 г. Незамеченный, этот самолет приземлился на центральном аэродроме Москвы, в чем, естественно, следовало разобраться. Абакумов моментально нащупал нити заговора «ретивых военных» и всё расставил по своим местам. С началом войны, в отличие от многих, он не растерялся, сумел сохранить присутствие духа и продолжал с удвоенной энергией выполнять свою не самую легкую и не самую приятную работу. Настоящая мужская сила, исходившая от ладно скроенной фигуры Абакумова, вызывала у Сталина невольную симпатию. На его сером от недосыпания лице появилось подобие улыбки.

– Проходите, товарищ Абакумов! – пригласил он.

И. В. Сталин на совещании с руководством НКВД. 1940-е гг.

Абакумов подошел к столу и в нерешительности остановился.

– Присаживайтесь. Ну, докладывайте, что там японцы против нас замышляют?