Илья Бояшов - КОНУНГ

Тем временем сын Олафа направился прямиком к могиле берсерка и торопился поспеть, с тем чтобы застать его там до ночи. Дойдя до того места, он увидел, что многие валуны из тех, что тогда положили на могилу, уже разбросаны по сторонам. Рюрику было силы и сноровки не занимать — он быстро раскидал оставшиеся камни. Когда показалась луна из облаков, стало видно, что камень, прикрывавший вход в могилу, зашатался. Ярл постарался крепко встать ногами, ибо повсюду еще оставались мелкие камни. Наконец луна осветила Свенельда, оскаленного и косматого, и та секира на длинной рукояти, которой он так хвастался и которую так неосмотрительно положили тогда к нему, была у него в руках. Рюрик уже успел приготовиться — и здесь пошла у них битва не на жизнь, а на смерть; из камней высекались искры, и сын Олафа, хоть и владел многими приемами, начал уставать, пот заливал его. Свенельд наседал, и более всего он донимал своими звериными криками; то были жуткие вопли, и разносились они по всему берегу. Слюни мертвеца разлетались и попадали ярлу в лицо, он вынужден был утирать их. Но Рюрик все же нашел в себе силы воскликнуть:

- Не скальдом родился ты, Свенельд, но недоумком, если даже слова твои нечленораздельны. Видно, что воешь ты от бессилия что–либо сложить. Я же, по крайней мере, умел раньше складывать неплохие висы.

Свенельд тогда так рассвирепел, что даже вопить перестал и набросился на ярла с новой силой, а сила та была поистине нечеловеческой. Камни так и катились из–под ног, и искры сыпались не переставая. Но вот они перестали обмениваться ударами и ненадолго отступили друг от друга. Свенельд зарычал:

- Взгляни на меня, сын Олафа. За моей спиной сама Хель, и не знаешь ты того, чего знаю я. А я знаю то, что еще лишь половину своих сил израсходовал в поединке, ты же едва держишься, колени твои дрожат. Недолго тебе осталось. И напрасно ты появился, ведь придется тебе покинуть Мидгард и вместе со мною разделить холод могилы. Ты пропадешь до времени, ибо связался с силой, которую не одолеть. Так, зря пропадет твоя свобода, благородный!

Рюрик засмеялся, услышав подобную речь, чем очень удивил мертвеца. Свенельд спросил:

- Отчего ты смеешься?

Ярл сказал:

- Если ты о свободе, Свенельд, то мне нечего терять того, чего нет!

После этого отбросили они оружие и взялись душить друг друга и кататься по камням, и Свенельд одолевал, изо рта у него шло невыносимое зловоние, слюна была поистине ядом. Рюрик задыхался, Свенельд же, взобравшись на него и схватив его за шею своми пальцами, настолько холодными, что холод камня казался в сравнении с ними жаром, спросил:

- Неужели не страшно тебе? Разве не цепенеет твоя душа, когда соприкасаешься ты уже с самой Хель и не вырваться уже тебе из моих объятий? Или ты не боишься меня?

- Поистине, страх — господин Мидгарда, — ответил Рюрик. — Но что ты в сравнении с горой Бьеорк?

И, вспомнив заклятие Энгерд, произнес его, и, ощутив вдруг силу, повалил Свенельда, и, рукой наткнувшись на древко его секиры, ударил той секирой, как он, бывало, ударял по крепкому черепу медведя, и вогнал мертвецу его же секиру ему в череп, а затем мечом снес Свенельду голову и приложил ее к его ляжкам. И только здесь он заметил, что начинает светать, и понял, что бились они всю ночь. Между тем уже бежали к холму люди: среди них были викинги Рыжеусый и Хитрая Щука, кузнец Свард и Гендальф и многие его работники. Все они, увидев поверженного Свенельда, несказанно радовались победе ярла. Разглядев, каким огромным был мертвец, они твердили, что Рюрик теперь — первый викинг во всей Норвегии и слава его, без сомнения, пойдет очень далеко. Кроме того, и Щука, и другие сказали, что теперь Рюрику ничего не стоит расправиться и с Харальдом — пусть только кинет клич среди свободнорожденных. Они бросили к его ногам ту страшную секиру, а Рюрик поднял голову на гору Бьеорк — солнце осветило ее лысую вершину. Тогда, схватив секиру, Рюрик Молчун неожиданно направился к хижине Корабельщика, которая стояла недалеко отсюда, чем нимало удивил собравшихся. Никто не рискнул отправиться за ним следом. Все так и остались стоять в недоумении. Гендальф воскликнул:

- Не собирается ли ярл расправиться также и с этим колдуном и возмутителем? То–то будет славно!

Викинги с ним согласились: давно уже шли слухи, что не кто иной, как Рунг, навел на молодого ярла самую настоящую порчу.

Рунг, увидев ярла с секирой, вот что насмешливо вскричал:

- Не иначе придется мне распрощаться со своей головой!