Илья Бояшов - КОНУНГ

И вышел во двор с мечом — в то время показалась луна. Гудмунд поднял голову и увидел на крыше Свенельда: тот страшно скалился и таращился своими мертвыми глазами. И оттого, что увидел Гудмунд в свете луны глаза мертвеца, сделалось ему так страшно, что с тех пор он стал очень бояться темноты. А тогда он бросил свой меч и кинулся бежать что есть мочи по снегу не разбирая дороги. Свенельд же, скача по крыше, громко хохотал, луна освещала его лицо и космы, и был он велик и ужасен. Он не преследовал хозяина, но все переломал в его доме и передушил весь скот. Гудмунд прибежал в Бьеорк–фьорд к дому ярла ни жив ни мертв, и от него люди наконец узнали, кто расхаживает по окрестным хуторам и совершает такие злодеяния, а ведь грешили на рюриковых викингов и особенно на ладожских русов.

С тех пор местность возле Гудмундова двора сделалась безлюдной. Правда, нашелся один человек из дружины Рюрика, Грим Мухолов, человек бесстрашный и очень рослый. Он отправился на хутор Гудмунда, прихватив с собой меч по имени Неотразимый, — он надеялся одолеть мертвеца и приложить отрезанную голову Свенельда к его же ляжкам, а затем сжечь, как посоветовал Отмонд. Ушел он, и не было его несколько дней, и когда люди ярла и воины с Лосиного Мыса прибыли на тот злосчастный хутор, то увидели, что Грим мертвым лежит на совершенно разгромленном дворе, и даже тяжелые дубовые ворота там скинуты с петель, и взрыт весь снег возле домов и сараев — видно, что шла там битва. Грим очень опух и сделался черным, глаза его выкатились — и решили его тотчас сжечь. Отмонд впоследствии сказал, что вовремя нашли и сожгли Грима, иначе сделался бы он таким же, как и Свенельд, и двух мертвецов в округе оказалось бы больше чем достаточно.

После того случая бонды и работники еще больше начали бояться Свенельда, и всем он чудился днем и ночью — в разоренные им хутора никто так и не возвращался. Воины признали, что им ничего не стоит схватиться хоть с тьмой живых врагов, но кровь застывает в жилах от одной мысли, что придется сражаться с самой что ни на есть настоящей нечистью. Проклятый берсерк тем временем, подобно бешеному волку, передушил много скота и не одному коню вспорол брюхо. Следы его видели уже во многих местах: они были огромными, точно у тролля, и всякий раз уводили к прибрежным камням; ясно было, что каждую ночь вылезает он из своей могилы.

Наконец принялся подбираться он к самому Бьеорк–фьорду, и все горько сетовали, что после Грима Мухолова не найдется теперь и по всей Норвегии храбреца, способного схватиться с таким страшным чудищем.

Бьеоркский ярл по обыкновению сидел на своем валуне. Его же люди очень страдали от страха. После того, как совсем недалеко от дома самого ярла была растерзана малолетняя дочь бонда Сельмунда, вышедшая ночью помочиться во двор, стало ясно, что даже заклятия и заговоры Отмонда не имеют против Свенельда никакой силы, — а уж Отмонд сильно старался в последнее время! Бонды прибыли к дому Рюрика и принесли с собой растерзанную девочку.

Ярл вышел к ним и спросил:

- Чего вы хотите?

Сельмунд не смог тогда сдержать слез и, показывая на то, что осталось от замученной дочери, вскричал:

- Очнись, свободнорожденный! Сдается нам, в другом мире пребываешь ты, пока здесь творится такое. Словно не касается тебя наше несчастье, и горе наше тебя совершенно не трогает.

Другие бонды поддержали его:

- Свенельд — причина нашему горю. Ты — господин фьорда и обязан что–нибудь предпринять.

Бонд Стари Большая Ладонь сказал Рюрику:

- Хочешь не хочешь, а придется тебе бороться с нечистью, хотя дело это почти безнадежное. Нужно убить Свенельда!

Ярл воскликнул:

- И только!

Бонды посчитали, что сын Олафа издевается над ними, и возмутились:

- Не стоит благородному смеяться! Грим Мухолов не смог одолеть мертвеца, и любой храбрец в Бьеорк–фьорде дрожит только при упоминании имени Свенельда, а ты, ярл, восклицаешь «и только».

Рюрик сказал:

- Идите по домам.

Встревоженной жене сказал Рюрик:

— Страх мой обитает за пределами Мидгарда! Поэтому не тревожься о прогулке, которую я совершу

Сказав это, он начал собираться: надел заговоренную кольчугу Гудмунда, взял с собой Свардов меч и щит своего деда. Люди в его доме с надеждой и тревогой следили за всеми этими приготовлениями и удивлялись хладнокровию, с которым собирался их господин. Отмонд сказал, что все–таки следует захватить с собой десяток–другой опытных воинов, — уж недостатка в них в Бьеорк–фьорде нынче нет. Советовал он взять Стеймонда Рыжеусого, а также Сторольва Хитрую Щуку. Однако ярл отказался. И все бонды тогда признались, что пойти на живого мертвеца есть самая большая храбрость, какая только присуща человеку. И уж если Рюрик на это решился, он есть первый среди первых.