Дмитрий Колосов - Император вынимает меч

Римляне не только остановили Ганнибала, блокировав его в опустошенной войной Апулии, еще одно войско они послали в Иберию, и теперь Гасдрубал не мог привести на подмогу Ганнибала подкрепления, как это предполагалось. Третье войско высадилось в Африке и, хотя было разбито, так напугало Совет, что на просьбу о помощи людьми и деньгами сенаторы прислали Ганнибалу язвительное послание, в каком напоминали, что никто из прежних полководцев не требовал от города ни денег, ни войск, а напротив, каждый пополнял городскую казну. Торгаши думали лишь о наживе и, похоже, старик Ганнон вновь обретал силу. После роскошного отдыха на берегах Адриатики, где воины купали коней в выдержанном вине, столь много его было захвачено, карфагеняне были вынуждены довольствоваться скромным пайком.

И ничего нельзя было изменить. Время, чтобы уйти на север, к галлам было упущено. Пробиться на юг также не представлялось возможным, к тому же италийские города, на поддержку которых Ганнибал надеялся, не только сохранили лояльность Риму, но и послали римлянам подкрепления, которые те не запрашивали. Поражение римлян при Тразимене было сочтено италиками за случайность. Оставалось сидеть и ждать. Ждать, ждать…

— Так что ты скажешь, Ганнибал? — настаивал захмелевший Махарбал. Он быстро пьянел и по обыкновению своему частенько бывал пьян, но Ганнибал прощал удалому ветерану сию невеликую слабость, ибо в бою Махарбал неизменно был первым. — Что скажешь, сын Барки?

— Я сам Барка! — отрезал Ганнибал. — А сказать я могут лишь одно: нужно ждать.

— Ждать? Чего?

— А хотя бы вестей из Рима.

Махарбал ухмыльнулся и потянулся за новой порцией выпивки к Карталону. Однако тот сделал вид, что не замечает протянутой к нему чаши. Махарбал обиженно засопел.

— Ты думаешь, гонцы принесут весть о море, вдруг вспыхнувшем в городе волчицы, или о бунте рабов? Не дождешься! Римлян не проймешь мором, а рабы скорей станут с оружием на их стороне, нежели поднимут его против господ. Здешние рабы — не чета нашим, они чтят хозяев.

— Подождем! — ответил Ганнибал.

Махарбал покосился на Карталона, тот подмигнул кавалеристу и щелкнул пальнем по амфоре. На этот раз выпили все трое. И, не успели пуны поставить чаши, как неподалеку возникло оживление. Кто-то шел к шатру Ганнибала.

— Магон! — сказал Карталон, первым признавший младшего сына Барки.

Это и впрямь был Магон, возмужавший, но едва ль посерьезневший. Лицо его было обветрено, в небольшой франтовской бородке сверкали льдинки. Ганнибал поднялся, усалил брата к костру и лично поднес ему чашу.

— Что за весть ты принес? — спросил он.

— Римляне избрали консулов! — ответил Магон. С отрядом всадников он ходил в разведку под Рим.

— Кого? — нетерпеливо спросил Ганнибал.

— Варрона и какого-то патриция!

Ганнибал облегченно вздохнул и поднял единственный глаз к небу, серому, словно накипь.

— Слава богам! — прошептал он, не обращая внимания на насмешливую физиономию брата. — Слава тебе, Мелькарт! Слава тебе, Ваал-Хаммон! Слава и тебе, прекрасноликая Иштар! Вы откликнулись на мои мольбы! — Ганнибал перевел взор на Махарбала. Взор этот излучал торжество. — Вот судьба и римляне дали ответ на твой вопрос, Махарбал! Теперь мы ничего не будем делать. Мы дождемся, пока римляне сами сделают. Сделают глупость!..

Весна нового 538-го года не принесла счастливых перемен в жизнь римлян. Ганнибал по-прежнему угрожал из Апулии, знамения по-прежнему были недобры, но римлянам, право было не до знамений и не до Ганнибала. Их занимали выборы.

Кошмар Тразимена остался далеко позади, о нем помнили лишь вдовы, да оставшиеся сиротами дети, и теперь квиритов более всего на свете заботило, как распределится власть между сенатом и народом. Будет ли, как весь предыдущий год, властвовать сенат, или народу, принесшему самые большие жертвы на алтарь войны, удастся вернуть былое влияние. Народ выдвинул в консулы своего нового вождя — Гая Теренция Варрона, мужа, вышедшего из самых низов, но ораторским даром своим и заботой о низких людях заслужившего любовь плебса. Его сравнивали с Фламинием, а многие даже считали, что он лучше Фламиния.

Сенаторов Варрон не устраивал никоим образом. Этот плебей давно мутил воду, в частности именно по требованию Варрона собрание предоставило Минуцию равные права с диктатором Фабием, что едва не стало причиной нового несчастья. Соперниками Варрона были выдвинуты пять известнейших мужей, в их числе два плебея, но первая-же центурия дружно отдала голоса Варрону. Также голосовали и прочие, за редким исключением. Варрон набрал абсолютное большинство голосов, второму консулу так и не хватило должного количества. Тогда сенаторы обратились к Луцию Эмилию Павлу, мужу популярному не только у знати, но и среди черни Он был избран товарищем Варрону, а точнее — соперником, ибо консулы с самого начала только и делали, что друг другу противоречили. Единственное, в чем оба были согласны, так это во мнении, что Ганнибала не разгромить наличными силами.