Петр Боборыкин - Поумнел

— Maman! Cette chère madame Gaiarine!.. [103] Note103 Матушка! Наша дражайшая сударыня Гаярина!.. (фр.).

Лушкина обняла гостью, и прикосновение ее жирного тела, от которого пахло рисовою пудрой, заставило Антонину Сергеевну брезгливо вздрогнуть. Шумно представила ей хозяйка дам, сидевших около чайного столика с тремя этажерками. Серебро и фарфор, вазы с печеньем, граненые графинчики покрывали столик разнообразным блеском. В свете двух больших японских ламп выступали ценные вещи со стен и изо всех углов: их было так же много в тесноватой гостиной, как и в зале.

Дамы — фамилии их Антонина Сергеевна сейчас же забыла — держались как близкие приятельницы Лушкиной. Все три были под сорок лет. Одна, густо покрытая пудрой, сухая, с молодою талией, в темном; другая подводила глаза и красила губы, полненькая, с накладкой на лбу, нарядная, распространяющая вокруг себя запах духов Chypre; [104] Note104 Матушка! Наша дражайшая сударыня Гаярина!.. (фр.). Шипр (фр.). третья — помоложе, менее болтливая и резкая в манерах, курила и то и дело наводила длинный черепаховый лорнет на молодого человека, сидевшего рядом с ней, совсем женоподобного, еще безбородого и подзавитого, в открытом «смокинге» с шелковыми отворотами.

Было тут еще двое мужчин: офицер в желтом воротнике и студент, при шпаге, черноватый, тонкий и очень развязный. Он прислуживал полненькой даме с крашеными губами и запахом Chypre.

Пушкина представила и мужчин.

— Chère, chère, — говорила она Антонине Сергеевне, усаживая ее между дамой с лорнетом и сухой блондинкой с лицом, покрытым пудрой, — как я на вас сердилась, как сердилась! Не хотели тогда приехать обедать. Сказались больной! C'est vieux jeu, le truc des migraines! [105] Note105 Дорогая, дорогая… Она уже устарела, эта уловка с мигренями! (фр.).

— J'ai la migraine! — произнес глухим голосом Нике, и все рассмеялись, узнав интонацию, с которой ingénue произносит эту фразу в комедии "Le monde où l'on s'ennuie". [106] Note106 У меня мигрень!., инженю… "Мир, где скучно" (фр.).

Этот смех, весь тон гостиной, запах пудры и крепких духов, вид молодящихся барынек рядом с очень молодыми людьми, что-то дрябло-порочное и хищное охватило Антонину Сергеевну гадливым чувством. И приятельское, почти фамильярное обращение Душкиной поводило ее всю.

— Ее муж, — кричала Пушкина, указывая на Гаярину, — гораздо милее… Не правда ли, mesdames, ее муж… Александр Ильич — один восторг?

— О да! — откликнулись все три дамы, обедавшие у Лушкиной с Гаяриным.

Сердце у Антонины Сергеевны явственно защемило. Она ничего не могла сказать и только оправляла нервно вуалетку шляпки.

Нике поднес ей чашку чаю и спросил:

— Est-ce assez sucré, madame? [107] Note107 Достаточно ли сахару, сударыня? (фр.).

Она даже ничего ему не ответила. Ей захотелось сейчас же убежать из этой гостиной, где ее муж находил нужным бывать для своих комбинаций. Салона Лушкиной она не могла переносить, просто физически не могла. Но бежать сейчас, не посидев хоть десяти минут, невозможно — вызовешь какую-нибудь выходку хозяйки.

— Est-ce sucré, madame? — повторил Нике.

— Oui, [108] Note108 Сахар добавлен, сударыня? Да (фр.). - пролепетала она и стала размешивать сахар.

Ее приход прервал шумный разговор, и она почувствовала, что им всем при ней сделалось неловко. Она не подходила ни к их жаргону, ни к общему настроению этих стареющих грешниц, возбужденных скабрезным разговором с очень молодыми мужчинами. В воздухе гостиной носилось нечто сродни тем книжкам, которые Нике хранил в одном из шкапчиков залы, в дорогих художественных переплетах.

— Так как это… под какую корку? — спросил безбородый блондин в смокинге у офицера. — Ребров… повтори, пожалуйста…

— Мы под лимонную корку красили, ваше степенство, а вам угодно под померанцевую…

— Под лимонную корку! — разразился Нике и закачал, стоя, своим туловищем.- C'est épatant! [109] Note109 Вот это здорово! (фр.).

И все разом расхохотались; только новая гостья сидела с поникшей головой и вздрагивающими от нервности пальцами помешивала в чашке.

Но она поняла все-таки, что это такое. Уже не в первый раз, в этот приезд, она замечала, что везде, где она бывает, — модная забава: подыскивать «словечки», вычитывать их из юмористических листков, может быть, сочинять, передавать друг другу, записывать, как когда-то записывали рецепты для варки варения или соленья грибов.

Вот и эта "лимонная корка" подслушана, вероятно, у какого-то маляра, если не выхвачена из русских "nouvelles à la main" — листка мелкой прессы.