Андре Моруа - История Франции

Театр «Мулен Руж». Сцена на открытом воздухе. Фотография. 1888

Парижские цветочницы. Фотография. 1898

9. В искусстве одна замечательная школа художников, следуя совету Бергсона, занялась поисками реальности, спрятанной под «ярлыками». Это была школа импрессионистов: Моне, Ренуар, Сислей, Писсарро. Используя научные достижения, касающиеся разложения светового луча на чистые цвета, но главным образом руководствуясь своим собственным талантом, они создавали полотна более сияющие, более светящиеся и более привлекательные, чем картины традиционных художников, тогдашних мэтров академий и салонов (Бугро, Дюран, по прозвищу Каролюс, Бонна). Мане и Дега, хотя и сильно отличались от импрессионистов, тоже внесли свежую струю во французскую живопись. Сезанн оказался первым мэтром среди тех, кто, устав от разложения формы, вернулся к хорошо выстроенным, архитектурно выверенным картинам. Сёра, для которого пуантилизм был всего лишь приемом, тоже прекрасно выстраивал свои картины. Французские художники Третьей республики сделали из Франции центр мировой живописи. Все мировые музеи оспаривали друг у друга полотна этих мастеров, которыми так долго пренебрегали у них на родине. В это же время Форе, Дебюсси, Равель, Дюка и Дюпарк создали новое направление французской музыки, одновременно традиционной по чувству меры и оригинальной по гармонии и композиции. Наконец в науке Бертло, Пастер, Анри Пуанкаре, Адамар и Пенлеве обеспечили своей стране право занять в мире такое же выдающееся место, какое она занимала в искусстве. И одновременно с этим Беккерель и Пьер и Мария Кюри уже готовились совершить свои великие открытия атомного века.

10. Таким образом, Франция 1914 г. ни в чем не уступала ни Франции Людовика XIV, ни Франции эпохи Возрождения. Никогда еще страна не отличалась бо́льшим блеском и не имела такого заслуженного престижа. Казалось даже, что с окончанием «дела Дрейфуса» она приобрела стабильность, которой ей так долго не хватало. И все же эта страна, внешне столь процветающая, жила на краю бездны. Мало кто из французов подозревал об этом. С 1870 г. они знали о существовании немецкой угрозы, но не представляли себе размеров демографического взрыва, происшедшего в Европе на протяжении XIX в. С 1800 по 1914 г. население Англии увеличилось в пять раз, Германии и Италии – в три раза. Во Франции, несмотря на активную иммиграцию, не произошло даже двойного увеличения. Теперь ее население составляло не больше 10 % населения Европы, в то время как, в силу своих воспоминаний, традиций и стремления выживать, она взваливала на свои плечи 50 % ответственности. Ноша была непосильной, а опасность – устрашающей.

Париж. Большие бульвары. Фотография. 1902

«Женщина должна голосовать». Фотография. Начало XX в.

1. Однако в августе 1914 г. Франция еще ни о чем не подозревала. Солдаты уезжали, распевая «Марсельезу». Желание реванша, дремавшее с 1889 по 1905 г., пробудилось в момент новых попыток шантажа со стороны Германии. «Сердечное согласие» – Антанта – укрепляло надежды. Предполагалось, что на Восточном фронте Россия удержит такое количество дивизий, что равновесие сил будет восстановлено. Французы знали, что морально или делом их поддерживает почти весь мир. Русские и сербы первыми вступили в войну. Англии из-за Бельгии также пришлось вступить в войну. Италия оставалась нейтральной, но можно было надеяться, что она присоединится к союзникам; Япония брала на себя Дальний Восток. Казалось, что Германия и Австрия не смогут устоять перед этой гигантской коалицией. Наступательный план Жоффра предусматривал вторжение в Эльзас с первых же дней войны. Франция полагала, что в течение недели она победит. С безграничным удивлением и отчаянием страна узнала, что немецкая армия, сметая все на своем пути, уже продвигалась по Бельгии; что Льеж и Намюр взяты; что под Шарлеруа французская армия разбита и отступает. Молчание правительства усиливало беспокойство народа. Через месяц тягостной неуверенности вдруг как гром среди ясного неба прозвучало ошеломляющее коммюнике, в котором сообщалось, что «от Соммы до Вогезов» линия обороны остается неизменной. Эта литота отражала весь размер катастрофы. И дорога на Париж, и дорога на Ла-Манш были немцам открыты.