Андре Моруа - История Франции

Фридрих Кампе. Венский конгресс. Гравюра. Первая половина XIX в.

Финальный аккорд: окончательный раздел Европы. Французская карикатура начала XIX в.

2. О чем оппозиция не догадывалась, и в этом состояла ее большая ошибка, так это о тяжелой работе, но полезной и прекрасной работе, проделанной королем и Талейраном в области внешней политики. Побежденная Франция не могла рассчитывать на заключение выгодного мира с государями, которым она досаждала на протяжении двадцати пяти лет. Но благодаря уму Александра и ловкости Талейрана договор оказался наилучшим из возможных. Царь даже оставил за Францией линию крепостей на северо-восточной границе (от Ньюпорта до Шпейера через Монс), но немецкие союзники отказались от такого договора. Они хотели оставить дороги открытыми для возможного вторжения. Чтобы сохранить главное, Талейран умудрился ограничить государей их собственными принципами. Если они защищали легитимность своих престолов, доказывал он, то они должны признать легитимность Французского королевства. Конечно, на протяжении определенного времени сила остается на их стороне и они могут настаивать на своих условиях, но «сила иссякает, а порожденная ею ненависть остается». Он добился того, что Франция не выплатила никакой контрибуции и даже – поразительная уступка! – сохранила за собой произведения искусства, похищенные Наполеоном. Когда в октябре 1814 г. собрался Венский конгресс, возникла надежда увидеть старую Европу. Освободившись от страхов, Европа танцевала. Мария-Луиза, неверная императрица, устраивала приемы для врагов своего плененного супруга. Венский двор придал ей в «почетные кавалеры» известного донжуана, графа Нейпперга. И вот он уже ее любовник, а немного позднее, чтобы еще надежнее отделить ее от Наполеона, он сделает ей и внебрачных детей. Меттерних старался окружить Францию буферными государствами: увеличенной Голландией и Рейнской областью, по предложению Англии переданной под управление Пруссии. Как случилось, что, упорно сопротивляясь передаче Рейна Франции, Англия отдала его Пруссии? Британская недальновидность. Кто тогда думал об угрозе со стороны Пруссии? Австрия возвращала себе Северную Италию. Кто думал тогда об итальянском национализме? Дипломаты, собравшиеся в Вене, пришли бы в крайнее изумление, если бы с ними заговорили о принципе национального самоопределения. Их принципом являлась легитимность власти, а желания народов интересовали их меньше всего на свете. В восторге от проделанной работы, они все еще танцевали, когда 7 марта 1815 г., после большого костюмированного праздника, вдруг узнали от курьера короля Сардинии, что Наполеон высадился во Франции и движется на Париж.

3. Почему он вернулся? И неужели с самого прибытия на Эльбу подготавливал он свое возвращение? Сомнительно. Вначале, в силу привычки к деятельности, он целиком посвятил себя своему крохотному королевству. «Я человек конченый», – повторял Наполеон. Но он продолжал сохранять надежду, что императрица с римским королем приедут к нему. Но приехала Мария Валевская с другим его сыном. Она овдовела, была свободна и надеялась разделить его прославленную ссылку. Бесконечно разочарованный, Наполеон отослал и мать, и своего бастарда, отвергнув предложенные чувства. Впрочем, была ли верна и сама Валевская? Она почти сразу вторично вышла замуж за графа д’Орнано, подарила ему ребенка и умерла при родах. Второе разочарование: условия договора в Фонтенбло не соблюдались. Обещанный пенсион не выплачивался. Деньги кончались. Посланцы из Франции сообщали Наполеону, что республиканцы и бонапартисты строят заговор против Людовика XVIII, и что если он не поторопится, то кто-нибудь другой вместо него свергнет монархию. Эта угроза определила его решение. Он подготовил свой отъезд с тщательностью начальника Генерального штаба. На острове Эльба было напечатано следующее воззвание: «От колокольни к колокольне полетит орел с трехцветным знаменем, пока не усядется на башнях собора Нотр-Дам…» С ним отправилась всего тысяча человек, и на другие силы не было никакой надежды. Его единственным оружием были воспоминания о пятнадцати годах побед, поддержка армии и народа. Но заговор, опиравшийся на воспоминания о былой славе, обладал силой. В Париже наполеоновские ветераны шептали при встрече: «Верите ли вы в Иисуса Христа? Да, и в Его воскресение тоже…» Фуше обещал: «Весна вместе с ласточками и фиалками вернет нам и Бонапарта…» И вдруг телеграф сообщил о «высадке Этого Человека».