Андре Моруа - История Франции

Жан-Пьер Дюпен. Рождение дофина Людовика XVII. Французская гравюра конца XVIII в.

4. На внутренние причины этой неудачи накладывались и причины внешние. Для восстановления финансов Тюрго был необходим мир. Для того чтобы взять реванш над Англией, Верженну нужна была война. Начиная с 1768 г. Шуазёль следил, потирая руки, за признаками, предвещающими американскую революцию. Он восстановил французский флот, который с 1771 г. уже насчитывал шестьдесят четыре линейных корабля и сорок пять фрегатов. Пришедший ему на смену Верженн в 1776 г. оказался в Америке уже после свершившегося факта. Следовало ли поддержать мятежные колонии? Да, но, чтобы не довести дело до войны, было решено тайно снабжать их оружием через таких агентов, как Бомарше. После провозглашения Декларации независимости Франклин прибыл в Париж, где его посольство было принято в соответствии с его престижем. Все этому способствовало: его слава ученого, его репутация мудреца, простота его костюма, глубина его бесед. Философия этого простака-богача была философией французской буржуазии. Его опыты по исследованию молнии были широко известны. «Мы видели, как он обезоруживал тиранов и богов», – читаем мы под его портретом Кармонтеля, а Тюрго отозвался о нем даже на латыни: «Eripuit coelo fulmen sceptrumque tyrannis». [47]Академия наук назвала его своим членом. Он повстречался с Вольтером, и два прославленных старика обнялись перед ликующей толпой. Английское посольство безуспешно старалось создать впечатление, что Франклин непопулярен в своей собственной стране, что он был скорее беженец, чем посол, – и при дворе, и в городе только и разговоров было что о «великом Франклине».

5. Легенда Франклина соответствовала духовным потребностям и чувствам французского общества. Это были времена «Новой Элоизы» и молочной фермы в Трианоне, времена пристрастия к простой сельской жизни. На самом деле во Франклине не было ничего от сельского образа жизни, и он был скорее хитер, чем прост. Но он прекрасно умел играть предназначенную ему роль. Как только он заметил, какой успех имеют его меховая шапка и очки, как стал носить их повсюду. Приняв однажды по недосмотру какую-то делегацию без парика и оценив изумительный эффект этой непреднамеренной небрежности, он сделал из случайности правило и перестал носить парик. Парижане считали его квакером – он этого не опровергал. Была мода на античных республиканцев. Казалось, что американцы были современниками Катона и Фабия. Теоретически французский король был абсолютным монархом, но на самом деле он зависел от общественного мнения. Это было мнение небольших групп Версаля и Парижа, которые, не применяя оружия, не проводя голосования и не имея на то никакого права, все же навязывали министрам свои идеи. И именно эти группы сделали из Франклина своего идола. Молодое дворянство восхищалось им так же, как оно прославляло Вольтера и Руссо. Во Франции того периода, когда бушевали новые идеи, в военных лагерях рассуждали «о независимости, в замках – о демократии, на балах – о философии и в будуарах – о добродетелях». Америка превратилась в залог ожидаемой и желанной свободы. «В Новой Англии больше мудрости, чем в Греции». Конгресс виделся римским сенатом. Каждый молодой человек хотел бы сражаться на стороне инсургентов (повстанцев, ведущих партизанскую войну). Гримм говорит о том энтузиазме, который толкал молодежь оставлять своих отцов, матерей, братьев и идти на помощь хоть эскимосам, хоть готтентотам, лишь бы это провозглашалось во имя свободы. Действия Верженна определялись как государственным интересом, так и умонастроением французов.

Шарль Дюпен. Жак Тюрго, министр финансов Франции. Гравюра конца XVIII в.

6. Вначале французы, сражающиеся в Америке, были добровольцами. Верженн не хотел вовлекать всю нацию в военную авантюру до того, как станет ясно, на что способны инсургенты, но в 1777 г. капитуляция Бергойна [48]внушила ему доверие. В декабре Людовик XVI признал независимость Соединенных Штатов и подписал с ними союзный договор. Франция вступала в войну, не имея в ней никаких интересов и в случае победы ни на что для себя не претендуя. Новый министр финансов Неккер счел нужным финансировать кампанию. Неккер был женевским банкиром, человеком честным и прекрасно управлявшим своими делами, хотя это вовсе не являлось достаточным основанием для уверенности, что он будет так же хорошо вести и дела Франции. Но у этого «отличного директора банка» вместо общих воззрений было увлечение «классного учителя», и салон его жены объединял философов, физиократов и придворных (по пятницам у него подавали и постный, и скоромный обед – факт весьма символичный). Салон сделал из банкира генерального контролера. Для поддержки американской политики Верженна Неккер сделал то, чего не хотел делать Тюрго: он произвел заем, успех которому обеспечила популярность дела защиты Америки. За пять лет, с 1776 по 1781 г., он увеличил долг примерно на 600 млн, что тем не менее рассматривалось как большой успех. В 1781 г., когда на него начались нападки (потому что не последовало ничего нового), он издал свой знаменитый «Отчет» – первый официальный опубликованный документ о финансовом положении страны. Успех «Отчета» превзошел все ожидания. Его читали все классы общества – от каменщиков до маркизов. К несчастью, «Отчет» был очень неточен и объявлял о превышении доходов на 10 млн, тогда как на самом деле дефицит равнялся 50 млн. Неккер успокоил страну, в то время как следовало бить тревогу.