Алексей Зубков - Плохая война

Теперь Макс, вступив в должность, начал изучение изнутри структуры полка и порядков ландскнехтов, что было несложно, достаточно было ходить по лагерю вслед за Йоргом и добросовестно мешать ему работать, задавая разные вопросы.

— Ух ты, какая штуковина!

— Это не штуковина, а десятиствольный рибадекин.

— Откуда он у нас? Он же, наверное, стоит кучу денег.

— Юридически он не наш. Один добрый человек, большой любитель вина, неожиданно провел ревизию подотчетного ему артиллерийского парка и пришел к выводу, что вот этот рибадекин нуждается в капитальном ремонте. И я любезно согласился принять его в ремонт.

— Ремонт? Тебе просто так дали совсем новое орудие на десять стволов, да ещё и денег заплатили?

— Ваша милость, — улыбнулся Йорг, — мы решили, что я сделаю этот ремонт совершенно бесплатно. А отпущенная на эти цели сумма из бюджета владельца орудия останется в ведении мастера артиллерии.

— Слушай, Йорг, а зачем нам такой огромный обоз?

— Видите ли, герр Максимилиан, это у швейцарцев есть свой дом и нет нужды в том, чтобы возить с собой все имущество, а армии ландскнехтов обоз просто необходим. Большинство повозок в нашем обозе принадлежит самим солдатам, которых мы, платя положенное жалование, не считаем необходимым обеспечивать транспортом для перевозки предметов не первой необходимости. Я бы оценил количество повозок в обозе как в среднем одну на каждые десять солдат. "В среднем" обозначает, что новобранцы могут шлепать пешим порядком, неся все имущество в заплечном мешке, а особо удачливые доппельсёльднеры [26] Солдаты на двойном жаловании (нем.) имеют собственные повозки, в которых перевозили палатки, мебель, и запасы пищи. В повозках также едут солдатские жены, слуги и члены семей.

— Слуги? — недоуменно переспросил Макс.

— А что Вас удивляет, Ваша милость? "Двойное жалование" опытного ландскнехта — восемь талеров в месяц, а чернорабочему в городе платят полтора талера, причём на эти деньги ему приходится не только платить за одежду и жилье, но и кое-как содержать жену и детей.

— А зачем солдаты возят с собой семьи? Это же неудобно, тяжело и все такое.

— Представьте себя на их месте. Ваш полк стоит где-нибудь в Тироле, а семья у Вас в Гамбурге. И пешим порядком, максимум по сорок миль в день Вы пошли в отпуск. По прямой, как ворона летает, семьсот миль, но Вы-то, Ваша милость, не ворона, поэтому все полторы тысячи, то есть месяц туда и столько же обратно. Это если Вы оптимист и всерьез рассчитываете накопить денег на хотя бы трехмесячный отпуск и ещё семье сколько-то оставить. Кстати, надо ещё дожить до этого отпуска. Есть, конечно, и такие оптимисты, но пессимисты и реалисты у нас возят жен с собой. И не только по этой причине. Допустим, рубашки постирать можно и самому, а вот лично менять повязки каждому раненому полковой лекарь не будет. И отпаивать каждого простудившегося глинтвейном или отварами из трав тоже не будет. Я уж не говорю о том, что солдату хочется любви не меньше, а то и больше, чем горожанину, но это уж Вы и так понимаете.

На самом деле, в обозе вслед за армией кроме семей солдат следовали торговцы, сапожники, кузнецы и прочие ремесленники, не ограниченные городскими законами цехов и гильдий. Обоз обеспечивал солдат пищей и определенным уровнем комфорта. Если запасы пищи подходили к концу, цены начинали расти, что привлекало в обоз новых торговцев. Когда у солдат кончались деньги, торговля прекращалась со всеми вытекающими для армии последствиями. Ну и, конечно же, вслед за товарно-денежными отношениями в обоз стекались воры, нищие и прочие совсем уж неуместные в армии людишки. Поддержка закона и порядка в таких условиях была совершенно необходима.

Для руководства обозом полагался специальный начальник, и назывался он «хуренвайбель». Название должности (буквально "командир проституток") обманчиво. Учитывая, что он получал жалование как десять солдат, не стоит думать, что он выполнял обязанности сутенера и гинеколога. Он не только организовывал повседневную жизнь обоза, но также решал тактические вопросы о том, как провести обоз из пункта А в пункт Бе, как защитить его от нападения противника, как разбить лагерь, чтобы обоз не мешал боевым частям.

Но при всей важности этой профессии, солдат, который изо дня в день находится в шаге от смерти, не будет особенно уважать человека, который с утра до вечера раздает подзатыльники всяким гражданским бездельникам и получает в десять раз больше. Отсюда и такое презрительное название. Если бы в современных армиях должности официально назывались так, как их называют солдаты, мы бы встретили выражения и повеселее.