Аркадий Ваксберг - ИЗ АДА В РАЙ И ОБРАТНО

Так создался даже миф об особом благоволении Сталина к евреям, который тогда вряд ли кому-нибудь вообще мог показаться мифом. Для того чтобы понять истинную сущность этого поразительного и парадоксального феномена, понадобились многие годы.

1. Гнедин Е. Катастрофа и второе рождение. Амстердам, 1977. С. 113-114.

2. Совершенно секретно. 1992. № 4. С. 15.

3. СССР – Германия. 1939-1941. Нью-Йорк, 1989. С. 12.

4. Розанов Г. Л. Сталин – Гитлер. 1939-1941. М., 1991. С. 65.

5. РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 258.

6. Чуев Ф. 140 бесед с Молотовым. М., 1992. С. 274.

7. Новый мир. 1988. № 7.

8. См.: Земан 3. А. и Шарлоу В. Б. Купец революции. Кельн, 1964.

9. Берберова Н. Железная женщина. М.., 1991. С. 183.

10. Гнедин Е. Лабиринт. Лондон, 1982.

«Когда Гнедин вернулся в 50-е годы после долгого лагерного срока, однако, не испытав, кажется, лесоповала, – он выглядел почтенным страдальцем, и никто не напоминал ему прежней лжи… (в качестве публиковавшего свои статьи дипломата. – А. В.)», – с нескрываемой злостью пишет Солженицын (т. 2, с. 333-334). Словечко «кажется» дает ему, видимо, моральное алиби. Дает ли? Глумление над людьми трагической судьбы с позиций верховного и непререкаемого судьи не должно остаться бесследным. Должен же кто-то защитить добрые имена страдальцев, которые сами уже не могут ответить.

После смерти Сталина старший следователь министерства госбезопасности Воронович, арестованный за свое палачество, рассказывал на следствии (20-21 сентября 1954 года; копия протокола – в архиве автора): Берия и его заместитель Богдан Кобулов лично избивали Гнедина в наркомовском кабинете в течение 45 минут, требуя подписать протокол о «шпионско-террористической организации, которую возглавляет Литвинов, а участниками являются советские послы и руководящие работники НКВД» – все до одного, добавлю от себя, еврейского происхождения.

В предисловии к книге Е. А. Гнедина (1898-1983) «Выход из лабиринта» (N.Y., Chalidze Publication, 1982) А. Д. Сахаров отмечает, что его жизнь «при всей необычности отразила судьбу его поколения. ‹…› В начале пути Гнедин – революционер по убеждению и идеалист в жизни ‹…›, видный деятель иностранной политики СССР, один из главных помощников Литвинова. В 1939 году Гнедин арестован, его избивают в кабинете Берии, затем в особорежимной Сухановской тюрьме, но он не оговаривает ни других, ни себя. Два года строжайшей изоляции, стандартно-беззаконный суд, общие работы в лагере, ссылка. ‹…› Главное содержание книги – мучительные сомнения и искания автора – этические, философские, политические и социально-экономические».

Дадим слово Л. К. Чуковской – человеку уникальной стойкости, непримиримой даже к малой толике лжи, восторженной, кстати сказать, почитательнице писателя Солженицына: «Евгений Александрович ‹…› вызвал беспредельное уважение окружающих в подследственной тюрьме; в лагере на общих работах; в «вечной ссылке». Везде он оставался самим собой, ‹…› помогал товарищам» (Записки об Анне Ахматовой. М., 1997. Т. 3, С. 391).

Вот еще свидетельство уже упоминавшегося Камила Икрамова: «Гнедина таскали волоком по роскошным кабинетам, изредка смачивали раны и ушибы и били снова – то следователи, то Кобулов в присутствии Берии ‹…› Я имел честь быть его другом, – гордо заявляет Камил, который встретился с Гнединым в лагере «на водоразделе Печоры и Камы» (Знамя. 1989. № 6. С. 48).

Добавим еще, что Гнедин активно участвовал в действиях по защите Бродского – вместе с Копелевым, Вигдоровой, Ахматовой, Чуковской, Чуковским, Паустовским, Эткиндом и другими. В 1980 году в знак протеста против советской агрессии в Афганистане вышел из партии. Как же с таким непристойным прошлым его могли почитать глубоко порядочные люди и даже считать за честь оказаться в его друзьях?

Походя, ни за что ни про что, досталось от Солженицына и мученику Аркадию Белинкову (т. 2, с. 331-332), искалеченному на следствии, прибывшему в лагерь на общие (общие, общие!..) работы с отбитыми почками и легкими, с уже изношенным сердцем. Потом ему удалось как-то пристроиться и уцелеть. «Значит, ничего другого не остается, как идти в придурки, ясно», – иронизирует Солженицын, комментируя столь безнравственный поступок приспособленца-еврея. А то он не знает, что спастись «доходяге» можно было, лишь оказавшись среди презираемых! Надеюсь, здравствующая вдова писателя, Наталья Яблокова-Белинкова, лучше, чем я, защитит оскорбленную честь своего мужа.

11. Знамя. 1993. №2. С. 174.

12. Чуев Ф. Так говорил Каганович. М., 1992. С. 19.