Петр Константинов - Синий аметист

Оконные стекла вновь задрожали от орудийных залпов. Амурат-бей поднял голову. Лиловый дым застилал небо, казалось, город охвачен пожаром. По пазарджикской дороге, по обеим ее сторонам беспорядочной толпой плелись солдаты. По-видимому, прикрывающие части где-то под Пазарджиком вели сражение, потому что орудийная стрельба становилась все сильнее и яростнее.

Амурат-бей огляделся. Что оставалось ему делать в этом хаосе? Бежать вместе с толпой? С позором возвратиться в Константинополь? Он нажал на кнопку звонка. Вошел адъютант.

— Распорядитесь, чтобы приготовили мне коня, — сухо произнес он, — пусть будут готовы и два офицера связи! Отправляемся в Пазарджик!

И только произнеся эти слова, Амурат-бей вдруг почувствовал облегчение. Он взял конверт с зелеными печатями и, не открывая, разорвал его на мелкие клочки. Потом бросил в огонь.

Подойдя к вешалке, Амурат-бей надел шинель. Сейчас все прояснилось. Не было нужды ни в каких размышлениях. Надо было понять это раньше, намного раньше.

И, захлопнув за собой дверь, он быстро сбежал по лестнице.

Суматоха, царившая в городе, облегчала встречи Рабухина и Грозева в доме Матея Доцова.

Обычно с наступлением сумерек, пока еще не были зажжены фонари, Грозев покидал свечную мастерскую и исчезал в лабиринте улочек на Небеттепе.

Еще в первый вечер собравшиеся поручили Бруцеву организовать спасение заключенных. Другой важной задачей было срочно установить связь с наступающей армией.

Рабухин колебался, отсылать ли окончательную маркировку орудийных позиций на Небеттепе. Турецкие офицеры ежедневно размечали новые позиции орудий, и, если бы изменили старые, нужно было бы изменить сигнализацию. Несмотря на это, Рабухин изготовил маркировку при существующем положении и решил ее послать. Войска вели сражения уже около Пазарджика.

Наиболее подходящим человеком для связи с наступающими войсками казался Коста Калчев. Он был знаком со многими жителями пловдивских сел и отлично знал проселочные дороги, особенно те, что могли привести его в расположение русских.

Единственной помехой была его болезнь, и все колебались, согласиться ли с его предложением. Но приводимые им доводы были убедительны, и в конце концов Рабухин дал ему письмо и объяснил, как он должен поступить, попав к русским. Затем все пожали ему руку и пожелали счастливого пути. Той же ночью Коста Калчев отправился в путь.

В канун Васильева дня он заночевал у родственников в Цалапице и рано утром пошел на запад по покрытой снегом проселочной дороге. Он хотел обойти Пазарджик и окольными путями добраться до русских позиций.

Калчев шел медленно, время от времени делая остановки, чтобы перевести дух. Утро было пасмурным. Затянутое тучами небо низко нависло над равниной. Вдали гремели орудия, поблизости раздавались ружейные выстрелы, в небе стояло зарево, будто от пожара.

«Уж не подожгли ли они Пазарджик?…» — подумал Коста и ускорил шаг.

На шоссе, проходившем левее, виднелись разрозненные обозы. Они тянулись к Пловдиву.

К полудню на горизонте возникли минареты пазарджикских мечетей. Над городом поднимались клубы дыма, но орудийной стрельбы уже не было слышно. Не было видно и движения на дороге, выходившей из города. Вся она была усеяна перевернутыми повозками.

Что произошло с Пазарджиком? Ушли из него турки? Что означал этот дым, этот мертвый покой? Коста беспомощно оглянулся. На западе тучи поредели, над равниной разлился бледный свет. Тогда Коста заметил километрах в двух от того места, где он находился, темную цепочку всадников, несшихся к нему по заснеженному полю.

Впереди скакал всадник в красной феске с берданкой в руке.

Коста нащупал пистолет в кармане, потом письмо за подкладкой пальто.

«В случае опасности письмо уничтожишь», — сказал ему Рабухин. Коста разорвал подкладку. Остановился у куста и снова посмотрел на всадников. И увидел, что в руках они держат пики. Это были уланы.

Вмиг перед глазами у него все посветлело — и небо, и равнина, и дорога. Он быстро вышел из-за куста. Всадники были уже совсем близко.

Первый всадник, державший ружье на боку, опустил его.

— Братья!.. — крикнул Калчев, голос его прервался от волнения.

Всадник, крупный усатый улан, подъехал ближе. Вид у него был серьезный и строгий. По-видимому, он убедился, что Калчев не турок. Натянув поводья, он рысью проехал дальше, затем сделал широкий круг и остановился в нескольких шагах от Калчева. Остальные всадники расположились позади него полукругом.