Луи Бриньон - Розарий

— Ты ещё здесь Савьера?

— Ухожу, ухожу, — пробормотал под нос, покидая кабинет, Савьера.

Боуд бросил хмурый взгляд на женщин. Обе улыбались.

— У меня весь поток мыслей оборвался, — пожаловался им Боуд. — у Савьеры просто дар — сбивать людей с толку!

Океанские волны высотой в многоэтажный дом, одна за другой обрушивались на город, превращая сотни домов в груду обломков. Разбушевавшаяся стихия сносила всё на своём пути. В эти мгновения не было силы способной противостоять этому мощному и смертельному натиску. Жители успели к тому времени покинуть город. Тысячи автомобилей медленно двигались по горной дороге, отдаляясь от мест подвергшихся ударам стихии. Многие останавливались и выходили из машин. Отсюда, с высокой точки, было хорошо видно всё. Город, а вернее его руины, лежали как на ладони. Даже находясь далеко от берега океана, люди испытывали подлинный ужас, наблюдая за разрушительной волной, сметавшей здания как карточные домики. От ударов стихии деревья валились сотнями. Все лини передач были разрушены. Единственное желание, которое испытывал каждый человек, наблюдавший зрелище — это уехать. Уехать как можно дальше, туда, где бы они могли находиться в безопасности. Цунами настолько владела умами людей, что они не заметили новой опасности. С вершины горы, под постоянным давлением ливня, стали сбегать грязевые ручейки. Раз за разом они пересекали серпантин, скатываясь всё ниже, к самому дну ущелья, над котором и был проложен перевал. По мере того, как грязевые потоки усиливались, стали раздаваться обеспокоенные голоса полицейских. Они жестами и окриками пытались ускорить движение автотранспорта, убрать его в безопасную зону. Беспокойство нарастало по мере того, как усиливались потоки. Местами стали возникать заторы. Полицейские метались по дороге, пытаясь ускорить движение, но оно лишь замедлялось. Никто из тех кто двигался по дороге, не заметил в суматохе, как на вершине горы появился всадник. Евстас неспроста пришёл сюда. Он знал, что эти люди обречены на погибель и хотел спасти их. Застыв как изваяние на крае вершины, он устремил взор вниз. В то время, как он зорко следил за всем происходящим на дороге, позади него раздался негромкий голос:

— Жалкие людишки. У них у всех одна участь.

Евстас вздрогнул. Он даже не обернулся, хотя хорошо знал кому именно принадлежит этот голос. Тем временем, он снова прозвучал:

— Хочешь спасти их? Думаешь у тебя получится?

— Я не думаю. Я просто делаю всё, что в моих силах, — глухим голосом ответил Евстас.

— Понятно…ты решил будто сможешь остановить всё. Если тебе удаётся побеждать моих слуг — это ещё ничего не значит. Я лишь позволяю тешиться мыслью о победе. Я могу остановить тебя в любое мгновение, но…не делаю этого. Я надеюсь, что ты всё же одумаешься и придёшь ко мне.

— Никогда! — Евстас повернул коня и устремил на человека в элегантном костюме ненавидящий взгляд. Тот упёрся ладонью в тросточку и холодно изрёк:

— Вот так надо смотреть на всё!

Ненависть в глазах Евстаса, после этих слов, погасла. Он бросил на отца равнодушный взгляд и коротко сказал:

— Вот чего ты достоин! Безразличия! Возможно, ты и сильнее меня, но тебе никогда не заставить меня служить такому мерзкому созданию. И тебе никогда не удастся внушить мне страх. Я не боюсь никого и ничего. Вспомни об этих словах, когда захочешь в следующий раз поговорить со мной.

— Этот день наступит очень скоро. Ты ведь придёшь в Иерусалим остановить меня? Там сейчас собралось много народа. И всё едут и едут. Несчастные, они надеяться обрести спасение у гроба господня. С утра до ночи молятся. Глупцы- они как и ты наивно полагают, что можно остановить неизбежное. Судный день приближается и только я буду решать кому жить.

— Ты никого не оставишь в живых! Ты пришёл чтобы убивать!

— А зачем людям нужна жизнь? Большинство из них проводят её в мучениях. В попытках решить свои ничтожные дела. Желая как можно больше получить денег. Именно деньги стали сегодня подлинным божеством. Им поклоняются, ради них торгуют всем, начиная от своего тела, заканчивая душой, ради них жертвуют всем, ради них калечат и убивают. Не будь всего этого, Бог, бы не отвернулся от них. А ты пытаешься их спасти. Разве стоят эти жалкие существа твоих усилий?

— Бог дал людям все чувства, и ему ли гневаться на то, что лучше расцвели самые низменные из них!

— Он тебя слышит Евстас!