Акакий Церетели - Баши-Ачук

— Помилуйте, батоно! Да разве ж мы виноваты? Ведь в ваших руках и власть и сила! Как мы можем отвечать за то, что мятежники прошли мимо нашего села?! — умоляли крестьяне князя Макашвили. Но кто стал бы их слушать! Тем более что персидские правители всячески поощряли изверга и одобряли его бесчеловечные расправы.

Деятельность Макашвили принесла свои плоды. Правда, ему не удалось перебить мятежников, персидские отряды даже в глаза их не видели, но нападения прекратились, и в течение нескольких месяцев о повстанцах не было слышно.

Услуга, оказанная князем Макашвили была оценена столь высоко, что шах сменил гнев на милость и наградил его «первым халатом».

Персы справляли праздник — день восшествия на престол шаха Аббаса. Алванское поле было полным-полно народа. По одну сторону поля белели шатры; правитель Кахети Али-Кули-хан, окруженный придворного знатью, восседал в большом раззолоченном шатре.

Солнце только-только взошло. Едва успело оно подняться над горизонтом на длину двух-трех копий, как музыканты заиграли «Кабул». [16] Кабул — музыкальное произведение, которое перед состязанием. Хан вышел из шатра и в сопровождении своей свиты направился к тому месту, где обычно состязались борцы. Толпа загудела, потоком хлынули со всех сторон люди и плотной стеной окружили ристалище.

В те времена борьбой охотно развлекались как мусульмане, так и грузины. Хан тоже любил это зрелище и часто бывал на состязаниях. Прославленные борцы не щадили друг друга, не разбирая ни роду ни племени, но чаще всего вступали меж собой в единоборство персы и грузины. Несмотря на то, что персы, согласно обычаю, выходили на арену обнаженными по пояс, смазав тело салом, чтоб противник не мог цепко схватить его, а грузины боролись в чохах, — победителями все же часто оставались грузины.

Накануне некий Козманишвили одолел прославленного персидского борца и вывихнул ему плечо. Это так взволновало персов и огорчило самого Пейкар-хана, что он приказал Абдушахилю во что бы то ни стало сразиться с Козманишвили.

Абдушахиль был человек без рода, без племени, но выдвинулся в Ардалане, где проявил исключительное мужество, и командовал ныне всей ханской конницей. Ему, как вельможе, уже не подобало участвовать в единоборстве, — однако неловко было отказывать хану, и Абдушахиль, голый по пояс, вошел в круг. На первый взгляд его можно было принять за изваяние: огромный, крепко сбитый, широкоплечий, он казался высеченным из черного мрамора; густая черная борода чащей ниспадала на грудь; точно две ветви, торчали влево и вправо длинные усы; из-под широких бровей сверкали большие черные глаза. Музыканты заиграли са-чидао. [17] Сачидао — музыка, сопровождающая борьбу. Богатырь переступил с ноги на ногу, воздел руки к небу, устремил ввысь взгляд, испрашивая у неба победу, затем, пав ниц, трижды поцеловал землю, встал, обошел ристалище, — сделав шаг, он приподымался на носки и вздыхал всей грудью, как бы силясь расширить легкие и вобрать побольше воздуху. Замкнув круг, Абдушахиль остановился на прежнем месте и, опустившись на одно исполняют колено, обернулся лицом в ту сторону, откуда должен был появиться противник.

Стали выкликать желающих, но никто не отозвался. Абдушахиль еще раз обошел круг, — по охотников соревноваться с ним не оказалось.

— Где же ваш вчерашний победитель Козманишвили? — спросил хан.

— Не хочет выходить! «Я, говорит, борюсь с обыкновенными силачами, а не с Голиафами», — доложили ему в ответ грузины.

— Раз так, стыд и позор вам! — сказал хан, улыбаясь, и приказал борцу сделать еще один круг и лишь затем покинуть ристалище.

Абдушахиль выполнил приказание хана; персы в знак полного удовлетворения поглаживали бороды и улыбались в усы. Абдушахиль, высокомерно вскинув голову, собирался уже уходить, но в это время толпа зашумела и раздался крик:

— Сачидао! Играйте сачидао!

Абдушахиль остановился и оглядел толпу. На арену выскочил тигриным прыжком стройный, тонкий, по широкоплечий юноша с копной развевающихся волос, бросил взгляд на противника и приостановился. Абдушахиль снова переступил с ноги на ногу, снова простер руки к небу, но в это мгновенье юноша, словно камень из пращи, устремился к противнику, кинулся ему между ног, рванул их обеими руками к себе, и Абдушахиль, точно пень, покатился по земле, а юноша выскочил из круга.

— Нет, нет! Не по правилам! Так не полагается! — кричали сторонники перса.