Хесус Торре де ла - Пророчество Корана

— А мы ни от чего не откажемся. В Александрии мы поднимем нашу любовь как знамя и найдем там мир, которого оба так желаем. Но скажи: ты действительно способна рискнуть и покинуть все то, что до сих пор любила более всего?

— Я решила твердо, Яго, и не чувствую за собой никакой вины. Брат, бабушка Фатима и мой опекун Малик поддерживают это решение, лишь бы я выбрала для жительства страну нашей веры, а Александрия как раз подходит. Однако нужно думать и о запасном варианте: так, если султан станет против моей воли удерживать меня в Гранаде, у нас останется надежда на побег. Я не желаю вечно для кого-то жертвовать жизнью.

— Сдается мне, что путь, который мы выбрали, — самый верный, — ободрил ее Яго. — Нашу общую веру продиктуют нам наши же сердца и сам Господь.

Девушка с подкупающим доверием и благодарностью призналась:

— Мое спасение кроется в Коране, который ты привез, ты уже второй раз в моей жизни возвращаешь мне силы, и с ними вновь возрождается моя душа. Я тебе обязана до конца моих дней.

— А ты для меня — чудесный луч света, который вел меня сюда сквозь все преграды.

— Яго, ты не только способен сделать невообразимое, на что способна только благородная кровь, ты открыл мне бесценную возможность быть принятой улемами Александрии и Каира, — счастливо улыбаясь, проговорила девушка. — Это исключительное обстоятельство откроет нам многие двери.

— Берем нашу судьбу в собственные руки, — согласно кивнул он. — Но веришь ли ты, что султан проявит к тебе великодушие?

— Попробуем нарушить эти условности, хотя подобных прецедентов при андалусском дворе еще не было; но у нас влиятельные союзники: моя бабушка Фатима, мой брат, но самое главное — катиб , или секретарь султана Юсуфа, ученый Ибн Хатиб, он был одним из моих учителей и стал моим покровителем. С такой поддержкой мое прошение рассмотрят быстро, и Альгамбра не замедлит с ответом.

Нежная, с горящими глазами Субаида повела его в глубь апартаментов.

— Я горю от нетерпения узнать о каждом из дней, когда ты был вдалеке от моих объятий. Ты мне расскажешь все, ведь твоя жизнь — это и моя тоже!

— Конечно, я тебе расскажу все: и о брате Аркадно, и об Ортегилье, и о Тересе Тенорио, и даже — почему бы нет — о трагическом конце доньи Гиомар.

— Небо в конце концов свершило свой суд над этой двуличной женщиной, — вырвалось у девушки. — Ее сгубили непомерное коварство и извращенный ум. Никогда мне не понять, почему она так слепо повиновалась королеве-матери, которая использовала ее для достижения своих самых низких целей.

— Такова бывает судьба тех, кто связывается с сильными мира сего, — сказал он.

— Будущее лучше всего предугадывать по прошлому, Яго, я так считаю.

— Ну, тогда пережитый нами опыт поможет нам в грядущие дни.

— А теперь молчи и следуй за мной, — ласково прошептала мусульманка.

От курильницы исходил аромат сандала, служивший для отпугивания комаров. Войдя, Субаида провела по его губам гроздью сладких черешен, и он успел ухватить самую сочную, шутливо подмигнув. На шестиугольном столике, отделанном драгоценными металлами, стояла серебряная клепсидра, показывавшая полночь, и лежал ослепительно красивый Коран аль-Мутамида, открытый на странице с пророчеством Али. Субаида вожделенно взглянула на книгу и произнесла голосом, полным благодарности:

— Спасибо за этот чудесный подарок. Что я могу тебе сказать? Моя признательность будет вечной. Этот необыкновенный экземпляр поможет прояснить нерешенные проблемы.

— Твоя бабушка Фатима утверждает, что это оригинал, что он станет текстом непреходящего значения для людей вашей веры и тебе удастся убедить многих скептиков.

— Пусть восточные улемы выскажутся по поводу его подлинности. Хорошо известно, что многие годы легенда о нем передавалась из уст в уста по всем исламским странам. Шли бесплодные поиски по мечетям, рибатам , но по неизвестному капризу судьбы он оказался в руках самого грамотного из халифов Запада, что мы и предполагали изначально, — заключила девушка, взяла его за руку и легонько подтолкнула к дивану.

Шел уже третий год после их не сравнимой ни с чем ночи любви в Севилье. Девушка, замерев, словно настороженная газель, протянула к нему руку. Разве она не имела права вновь обрести утерянное счастье? Она, его обворожительная богиня… Яго опустился на парчовые подушки и вдохнул пьянящий запах ее духов. Его горячие руки и губы, ведомые ее подсказкой по чувственному рельефу тела, стали ласкать нежную грудь, напрягшиеся соски, прекрасные изгибы бедер, округлые колени…