Ольга Елисеева - Наследники исполина

Сначала она ничего не увидела. Потом тоже. Горела свеча, озаряя в круглом зеркале точь-в-точь такую же баню, саму Като, веники на стенах, угол лавки, на котором, подвернув под себя ноги, угнездилась Прасковья. Графиня уже начала задремывать, от чего Екатерине стало очень неспокойно. Молодая женщина не могла окликнуть подругу, иначе все гадание пошло бы насмарку. Като взяла нож и нарочито громко постучала им по тарелке. Брюс не пошевелилась.

Императрицей овладела паника. А вдруг сейчас и правда кто-нибудь заявится? Словно в ответ на ее мысли во дворе послышался шум, стукнула дверь в предбаннике, за стеной раздались торопливые шаги. В матовой поверхности зеркала Като увидела, как отскочила створка двери, и на пороге появился взмыленный конногвардеец. Екатерина не сразу узнала в нем Потемкина, друга Орловых, посвященного в ее маленький комплот.

— Ваше Величество! — Осипшим голосом гаркнул он. — Спешить надо! Государь вас повсюду ищет.

— Как? Зачем? — Женщина обернулась к двери. Гадание было грубо прервано. — Откуда вы узнали, где я?

— Зачем, не знаю, — переводя дыхание, отозвался Гриц. — Ему взбрело в голову звать вас на праздник. Он третий час как пьет. Видать, одному скучно. — Лицо у Потемкина было злое и серое от усталости. Еще бы: целый день в карауле, а потом сюда верхами гнал! — А Вашего Величества в покоях не оказалось. Он велел держать слуг под арестам. На ваши поиски снарядил команду. Меня Шаргородская разыскала и потихоньку сюда отправила.

Екатерина поднялась.

— Вот тебе, Прасковья, и гроб с короной, — бросила она перепуганной Брюс. — Петр хочет поймать меня на месте неведомого преступления, чтоб иметь предлог для развода.

Вместе с Брюс Екатерина поспешила на улицу. Они снова сели в возок.

— Куда прикажите? — Потемкин вскочил на облучок рядом с кучером.

— В Александро-Невскую Лавру, — уверенно крикнула Екатерина. — И помни, Прасковья, мы там с самого отъезда из дворца. Благочинный подтвердит, он мне предан.

Брюс только хмыкнула. Ее удивляло, откуда у подруги в минуты опасности берутся такие спокойствие и властность. Ведь она знала: Като страшная трусиха, перед зеркалом у нее тряслись поджилки, а вот, поди ж ты, как держится!

Карета на полном ходу проскочила освещенную кострами деревню и, к счастью, не столкнувшись с ряженными, вылетела за околицу. В кромешной тьме замелькали сугробы по обеим сторонам дороги. Ели вставали стеной.

— Поспешай! — время от времени слышался с облучка требовательный голос Потемкина.

— Быстрее, барин, нельзя! Коней загоним! — бросал кучер.

«А хоть бы и загоним, — мелькнуло в голове у Екатерины. — До города недолго. Только бы не волки».

В какой-то момент справа от дороги засверкали желтые глаза, послышался отдаленный вой. До Екатерины донесся короткий щелчок. Это Потемкин проверял пистолеты. То, что он уже держал их заряженными, понравилось Като. Предусмотрительный человек. Послышался выстрел. Один. Короткий. В сторону сугробов. Видимо, волки еще не выскочили на дорогу. Громкий хлопок в морозном воздухе напугал их, звери скрылись в чаще. И опять Като похвалила Потемкина: не стал дожидаться реальной опасности, предупредил, мол, не замай.

Вдали замаячила застава. Снова, как на пути из города, они едва не снесли шлагбаум. Александро-Невская Лавра была уже близко. Они успели. На четверть часа раньше офицеров, отряженных Петром Федоровичем на поиски жены. Служивым далеко не в первую очередь пришло в голову посетить монастырь. Где уж они рыскали? Бог весть. Не у Орловых же на Малой Морской и не в «Тычке»! Впрочем, лица все были знакомые, свои преображенцы, за исключением двух голштинских капралов.

Стоя за колонной, Потемкин наблюдал, как гневная Екатерина поднимается с колен у алтаря, как окидывает презрительным взглядом командира эскорта, как насмешливо осведомляется: «Я под арестом?» А потом бросает: «И не стыдно вам, господа, отрывать бедную женщину от молитвы по покойной государыне и под караулом вести на пьяный дебош?» Он видел, как переминаются с ноги на ногу его пристыженные товарищи, которым и правда неловко было прерывать благочестивые бдения императрицы. Знали б они, где и за каким делом он ее застал!

Князь Михаил Иванович Дашков любил свою жену. И это было смешно. Есть три категории женщин, любить которых смешно и даже предосудительно: некрасивые, умные и собственные жены. Екатерина Романовна с лихвой обладала всеми тремя пороками.