де Луис - Немецкая пятая колонна во второй мировой войне

Осенью 1939 и летом 1940 года Москва согласилась на переселение немцев, еще остававшихся в прибалтийских республиках и на Волыни, в оккупированную немцами часть Польши.

Немецкому национальному меньшинству, проживавшему в других частях страны, после начала войны, летом 1941 года, пришлось пережить трудные времена.

На Украине был издан приказ о выселении на восток всех немцев мужского пола в возрасте от 16 до 60 лет. То же самое можно сказать о немецких колониях, располагавшихся в Крыму или поблизости от него, а также дальше к востоку, на побережье Черного моря. В общей сложности в перечисленных районах проживало примерно 600 000 немцев, а, заняв эти районы, немецкие войска насчитали там только 250 000{252}. В Крыму не было обнаружено “ни одного местного немца”{253}.

28 августа 1941 года, то есть через два с лишним месяца после начала гитлеровской агрессии, Верховный Совет СССР издал указ, который был опубликован 8 сентября в газетах. Он касался немецкого национального меньшинства, проживавшего в республике немцев Поволжья, насчитывавшего около 400 000 человек. [219]

В указе говорилось:

“По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья.

О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал - следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов Советского Народа и Советской Власти.

В случае, если произойдут диверсионные акты, затеянные по указке из Германии немецкими диверсантами и шпионами в республике немцев Поволжья или в прилегающих районах, и случится кровопролитие, Советское Правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья.

Во избежание таких нежелательных явлений и для предупреждения серьезных кровопролитий Президиум Верховного Совета СССР признал необходимым переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы с тем, чтобы переселяемые были наделены землей и чтобы им была оказана государственная помощь по устройству в новых районах.

Для расселения выделены изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей, Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности.

В связи с этим Государственному Комитету Обороны предписано срочно произвести переселение всех немцев Поволжья и наделить переселяемых немцев Поволжья землей и угодьями в новых районах”.

К моменту опубликования указа переселение было почти полностью завершено. Общественные здания в городах республики немцев Поволжья заняли органы государственной безопасности. Перед этим населению не разрешалось покидать места своего жительства; линии связи были выключены, многие руководящие работники [220] учреждений арестованы. Затем немецкому населению сообщили, что оно должно готовиться к переезду. Немцы должны были сдать скот, запасы зерна и сельскохозяйственные машины. Постепенно порядок нарушался: приближались немецкие армии. Когда в начале августа на места прибыли русские комиссии для организации надзора за еще уцелевшим, но брошенным на произвол судьбы скотом, они увидели неприглядную картину: значительная часть урожая гнила в поле, лошади и свиньи исчезли, коровы без присмотра бродили по лугам.

Немцев, живших в Нижнем Поволжье компактной группой в течение многих лет, переселили в Сибирь. Верт считал это “довольно суровой мерой”{254}. Морис Эдельман видел переселяемых в пути следования:

“Мрачная процессия беженцев заполняет дороги, ведущие к железнодорожным станциям Среднего Поволжья; переселяется 400 000 человек; они везут с собой постели, домашнюю утварь; женщины плачут; на лицах выражение горького отчаяния людей, вынужденных покинуть свой родной дом”{255}.

Мы не знаем, как в дальнейшем обращались с этими людьми в стране, которая вела борьбу не на жизнь, а на смерть (ведь среди них были, по утверждению Кремля, “тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов”). Мы не знаем, как они переправились через Уральские горы, двигаясь навстречу идущим на запад воинским эшелонам, и как затем устраивались в малообжитых районах накануне надвигающейся зимы. Строили ли эти люди новую жизнь или постепенно вымирали, оказавшись забытыми и заброшенными, - все это покрыто для нас мраком неизвестности. Про одну из таких групп имеются некоторые сведения. Проезд по железной дороге, для чего в нормальных условиях требуется не более суток, занял у нее две недели. Некоторые из переселяемых дошли до полного изнеможения, в переполненных вагонах не хватало воды. Имеется и другое сообщение, относящееся к более позднему периоду. Из него видно, что некоторую часть немцев, переселенных в Алтайский край, распределили по колхозам, [221] которые оказали переселенцам большую помощь{256}. В 1954 году Гаррисон Е. Солсбери, московский корреспондент газеты “Нью-Йорк таймс”, случайно наткнулся на остатки двадцатитысячной группы немцев Поволжья, расселенных в Центральной Азии, вдоль границы с Афганистаном; в этом районе, пишет он, “тысячи людей умерли от болезней и лишений”{257}.