Станислав Пономарев - Стрелы Перуна

— Поистине у Святосляба помутился разум! — поддержал Могучего Амурат-хан.

Все остальные беки стали поддакивать, косясь на кагана: задыхаться в смрадном дыму никому не хотелось, и они ждали, когда, наконец, надоест это и Могучему.

Но тот, вопреки здравому смыслу, продолжал стоять здесь, хотя разглядеть что-либо на реке из-за черно-сизой удушливой мглы было решительно невозможно.

Ханов корежило, они задыхались. Вдруг все ощутили палящий жар, и перед глазами хазар взметнулся в небо гигантский язык тусклого пламени.

Каган-беки отшатнулся, закашлялся и поспешил вниз. Башня наполнилась дымом, дышать в ней было почти невозможно, богатуры уже давно покинули ее. Невольно Асмид ускорил шаги, он почти бежал. Эльтеберы хрипло дышали ему в затылок. Уже на выходе старый Гафур-хан схватился за горло и рухнул. Тургудов рядом не было, а беки слишком дорожили своим здоровьем и потому бросили высокородного товарища без помощи. Каган же ничего не заметил.

— Пошли туда! — показал Асмид на южный донжон. ..

С высоты двадцати метров беки, прикрыв ладонями глаза от лучей встречного солнца, жадно следили за рекой.

Асмид обернулся, мрачно глянул на своих сподвижников, помолчал, играя скулами, потом спросил:

— Где Гафур-эльтебер?

Ханы притворно удивились, стали оглядываться.

— Найдите его!

Поскольку приказ был высказан не к кому-либо лично, а вообще, то все и ринулись исполнять повеление кагана. Через мгновение Асмид остался один.

— Коназ-пардус ничего не делает просто так, — размышлял он вслух. — Неужели урус надеется, что огонь сокрушит кирпичную кладку? Наверное, уверен в этом. Но почему?.. Однако много пищи для огня заготовил Святосляб, — отметил каган-беки, наблюдая за рекой.

А с верховьев все плыли и плыли горящие плоты, и конца им не было видно. Крепость препятствовала проходить им дальше по стрежню, и столбы секущего огня с черным дымом уже полыхали выше стен и башен.

По одному вернулись ханы. На лицах их застыло выражение скорби и страха.

— Где Гафур-эльтебер? — снова спросил каган. Ханы опустили глаза, потом подняли их к небу и помолились аллаху за упокой души достойного.

— Ротозеи, — равнодушно бросил Асмид. Помолчал. Глянул на сподвижников. Спросил: — Что может сделать огонь с камнем? Кто скажет? Только воздержитесь говорить, что каган Святосляб дурак.

— Позволь мне, о Могучий! — выступил вперед храбрый и прямодушный бек тургудов Ровдух-богатур.

Каган-беки с сомнением посмотрел на него, однако кивнул утвердительно.

— Если бы камни стен и башен были сухими, огонь ничего бы не сделал с ними. Но... — Ровдух показал на стену, — за много лет вода проникла внутрь. Как только огонь разогреет воду внутри кладки, пар станет рвать камень и стена рухнет.

— Та-ак! — не поверил ему каган. — А вы что скажете? — холодно спросил он ханов.

Амурат выступил вперед. Асмид поморщился и пальцем указал ему на прежнее место. И тогда ханы наперебой стали восхвалять мудрость Ровдух-богатура.

— Повелеваем! — Каган-беки в упор смотрел на Амурат-хана. — Повелеваем насыпать вал позади стены!

Тот хотел было возразить что-то, но промолчал, поклонился и поспешил вниз исполнять повеление...

За необычным огненным штурмом крепости с интересом наблюдали патрикий Михаил и царевич Василий.

— Скажи, — вопрошал царский отпрыск, — неужели архонт россов намеревается таким способом сокрушить камень? Ведь это не дерево!

— Сфендослав — смышленый варвар! Если он задумал именно так брать крепость, простоявшую сто тридцать лет, то он ее возьмет. Можешь не сомневаться.

— Если это случится, я перед всеми поклянусь, что Сфендослав самый искусный полководец в наше время! — воскликнул пылкий отрок.

— А потому и самый опасный враг Романии, — мрачно добавил Михаил.

— Но ведь он не воюет с нами!

— Пока не воюет. Но как только он сокрушит царство кагана, силы россов утроятся, а самомнение архонта варваров вознесется под небеса. В какую сторону повернет острие своего меча такой воитель? У него только два пути: в Болгарию или в Романию! Нам нежелателен ни тот, ни другой его шаг.

— Но Болгария и наш враг тоже! Пусть варвары дерутся друг с другом. Когда они в кровавой борьбе ослабнут оба, мы захватим земли и того и другого!

— Значит: «Разделяй и властвуй». Ты хорошо усвоил завет македонского царя Филиппа [151] Филипп — царь Македонии (359—336 гг. до н. э.), отец завоевателя полумира Александра Македонского. ! Хвалю! Однако посмотри. — Патрикий кивнул в сторону реки. — С лодки только что сошел и, кажется, к нам идет человек. Вон тот, высокий, в черном плаще, видишь?