Федор Шахмагонов - Ликуя и скорбя

— Завтра базар разгоним и наберем мягкой рухляди и всего прочего видимо-невидимо,— пояснил Капуста.

Степан вернулся на краснокрылый струг. Молчалив, но иногда вдруг чему-то улыбались его губы.

— Что надумал? — спросил его Боброк.— Не таись!

— Чего же от тебя, княже, таиться? Посулился же тоску твою развеять, показать, как с ордынцами управляться.

— Под Казанью видел.

— А-а! — воскликнул с пренебрежением Степан.— Казанский эмир сиротка у хана. Ныне мы хана пощекотим!

Ватажники с ночи обрядились в доспехи. На тело надели белые льняные рубахи, на рубахи — мелкого плетения кольчуги, на кольчуги нацепили по грудь зерцала, на плечи легли стальные брусы, натянули кольчужные оплечья, лица заслонили железными масками с узкими прорезями для глаз. Подолы кольчуг спускались до коленей, поножи полностью закрывали голень.

У сотни воинов, которой идти впереди и заслонять стрелков, щиты с тарчем, с полукопьем, выступающим из щита. В правой руке не такие-то длинные, но прочные и тяжелые копья, у каждого еще по мечу и по боевому топору.

Стрелки обряжены так же, как и воины защитной сотни. У каждого самострел со стальным луком, в колчанах железные стрелы и самострельные болты. У каждого стрелка по мечу и боевому топору.

— Ты, княже, и сотоварищи, витязи брянские и пономарь — поглядите со стороны! — сказал Степан.— Не так вы обряжены для нашего дела! А вот Капуста пойдет. Ему не впервой!

На рассвете начал сходиться базар. Солнце поднялось вполнеба за Волгой, окатило степь горячим светом, гул базара долетал до стрежня реки. Струги смирно стояли. Ветер трепал свернутые паруса. Степан махнул рукой. Весла вонзились в воду, струги двинулись развернутым строем к берегу. Шибко пошли, носами ткнулись в песок.

Быстро, один другого не толкнув, не задев, выскакивали ватажники на берег и тут же смыкали строй. Каждый знал, куда встать, как ступить. По песчаному откосу поднимались строем по полсотни воинов в лице, в восемь рядов. Все в железе, а по лужку к базару шли пробежкой, будто бы извивалось из реки железо. Струги тут же оторвались от берега и, наполнив паруса полным ходом, пошли встречь течению к причалам. Ватага ушла без Степана, Степану дело на воде.

Двенадцать стругов наплывали на причалы полумесяцем. На причалах визг и вой, побежали на середину реки лодии, что порезвей, рассыпались челны навстречу стругам. Ордынцы угадали, что сейчас произойдет, не впервые им видеть «дело» новгородских ушкуйников.

На стругах запалили бочки с земляным маслом, что висели на метательных снарядах. Над рекой потек густой черный дым. Заскрипели блоки, бочки, одна за другой срывались со снарядов и, описав дугу, падали на лодии и на деревянные причалы. Земляное масло растекалось огнем по дереву, из одной лодии огонь перекидывался в другую — тесно стояли суда и суденышки у причалов.

Ордынские стражники пускали стрелы, но они не долетали до стругов, а в это время черный дым заволок причалы.

Струги отошли на середину реки, отсюда виден весь берег с базаром. Степан смотрел из-под ладони на ватажников. Рядом стояли Боброк, Пересвет, Ослябя, Железный и Мостырь.

Достигнув первых рядов базара, ватажники на ходу перестроились.

К торговым рядам они подошли полубегом, по пятьдесят воинов в лице, в восемь рядов. На подходе первые два ряда врезались в толпу, забрав влево, свернули торговцев, что побежали прочь, и тут же растянулись в длинную шеренгу, будто бы рак выкинул вперед левую клешню. Плотный ряд растянулся в сотню. Следующие два ряда забрали клешней вправо. Получалось что-то похожее на длинный коридор с железными стенами. По коридору двинулись по пятьдесят воинов в лице три ряда и образовали таран. Последний, восьмой, ряд, пятьдесят воинов, пошли по рядам, собирая товары. Не спешили, шли мерным шагом, выбирали, что взять.

Железная крепость двигалась, рассекая базар, от нее разбегались торговцы в разные стороны. В нее летели стрелы, но скользили но железу, не причиняя вреда воинам. Казалось, что эта бронированная черепаха, вот так же не спеша и не останавливаясь, вползет и в город.

Между тем степь со всех сторон схватывалась пылью, то сбивались в десятки и сотни ордынцы из ближних юрт и палаток. Из города скакали сотни стражей.

Руководил ли кто этими движениями ордынских сотен, то увидеть со стругов было невозможно, но действовали они, будто бы направляла их одна рука. Городские стражники скакали к причалам, чтобы отрезать путь ушкуйникам к берегу, сотни, накатывающие из степи, обкладывали базар полумесяцем и надвигались на ушкуйников, лавируя между торговыми рядами. Рога полумесяца растекались, теперь уже охватывая и обратный путь к берегу. Кольцо замыкалось с двух сторон о берег, ордынцы строили «облаву».