Юлия Андреева - Призраки мрачного Петербурга

Во время Великой Отечественной Войны встал вопрос о спасении и сохранении произведений искусства, которые могли пострадать от бомбежки. Во время блокады Ленинграда был приостановлен вывоз ценностей, так что стоял вопрос только о том, как наилучшим образом их спрятать.

Вопрос о необходимости нахождения надежного хранилища для скульптур, мебели, фарфора, книг и многочисленных музейных архивов решался на заседании в исполкоме Ленгорсовета. И вот, когда все партийные чиновники уже выступили, слова попросил бывший артиллерийский офицер, который предложил свести все ценности в Исаакиевский собор.

Что за ерунда?! – изумилось собрание. Центр города, самое открытое всем ветрам и прекрасно видное отовсюду здание, да немцы просто обязаны палить по его сверкающему куполу.

– Ничего подобного, – парировал докладчик. – Немцы, начав обстрел Ленинграда, непременно воспользуются куполом собора как ориентиром и постараются сохранить эту наиболее высокую точку города для пристрелки.

С доводом профессионала согласились, и всю войну в Исаакиевском соборе просуществовало означенное хранилище, и, что самое замечательное, ни разу за всю войну Исаакий не подвергся прямому артобстрелу!

Слухи о появлении в «Англетере» призрака с веревкой на шее начались буквально на следующий день после смерти Сергея Есенина [158], когда следствие еще только началось. Тем не менее новость раздувать не стали, социалистическое общество – прежде всего атеистическое общество, а значит, любые разговоры о гостях с того света автоматически приравнивались к мракобесию и антисоветской пропаганде.

Впрочем, сыщики выросли в царской России, с детства слушали сказки, посещали церковь и не могли не понимать: призрак, да еще и с веревкой на шее, появился не случайно, и, скорее всего, он ищет своих погубителей или хочет дать показания следствию.

Но призрак Сергея Есенина никто не собирался вызывать на допрос, да и, по всей видимости, он не сильно набивался на контакт с теми, кто с самого начала явился не восстанавливать картину происшествия, а констатировать факт самоубийства.

В январе 1926 года вдова Сергея Александровича Софья Толстая [159]попросила фотографа Преснякова сделать фото гостиничного номера, где было найдено тело ее супруга. Это фото дошло до наших дней. На шторе окна отчетливо прорисовывается белый силуэт человеческой фигуры, по которому, непонятно с какой целью, от руки грубо пририсованы отсутствующие на снимке края штор.

Странное дело: если это был обычный брак пленки, отчего нет другого снимка, ведь фотографы обычно делают по нескольку кадров? А если были и другие изображения, без силуэта, отчего Толстая сохранила именно этот снимок?

В восьмидесятые годы XX века здание «Англетера» было снесено и отстроено заново по старым чертежам, тем не менее призрак повешенного не оставил этого места. Собственно, явление вполне обычное для призраков, многие из них продолжают посещать место, где стоял дорогой им дом, церковь, да и на место убийства преступников тянет далеко не ностальгия, а те, кто желал бы быть отомщенным после смерти.

[160]

Дело происходило в 1978 году. Молодой человек, студент, стоял вечером у перил Университетской набережной, напротив корпуса филологического и восточного факультетов. К нему подошел пожилой человек и попросил прикурить. Продолжая думать о своем, тот протянул коробок спичек, прохожий прикурил, сказал спасибо и ушел.

«А ведь я знаю его! – вдруг мелькнуло в голове студента. – Видел недавно. Где? Кто-нибудь из преподавателей? Нет».

И тут он вспомнил портрет на стене университета. Он только что встретился нос к носу с призраком самого Дмитрия Ивановича Менделеева.

Когда он повернулся в сторону, куда ушел призрак, там уже никого не было.