Юлия Андреева - Призраки мрачного Петербурга

Кто-нибудь спросит: ну и для чего мы рассказываем о придуманном Н. В. Гоголем призраке, это же литературный герой, а не реальный полтергейст. А дело вот в чем: известно, что Николай Васильевич написал историю Акакия Акакиевича после того, как кто-то рассказал ему о призраке у Калинкиного моста. Должно быть, писатель задался идеей попробовать догадаться, кем был при жизни призрак, сдирающий с прохожих шинели. Вот так на свет появился Акакий Акакиевич Башмачкин.

Впрочем, несмотря на уверения Гоголя в том, что призрак-де больше никого не беспокоил, в Петербургских отделениях полиции, обычно в зимнее время и в непогоду, нет-нет да и появляются заявления граждан на наглеца, отобравшего у них дорогое пальто. Вот только последнее время Акакий Акакиевич или, возможно, тот, кто работает под него, покушается исключительно на дорогие шинели, говорят, что как-то даже он умудрился сорвать шинель с генерала. Фамилия последнего по понятным причинам не разглашается.

[129]

Антон Антонович Дельвиг был лицейским другом А. С. Пушкина, поэтом и издателем. До конца своей жизни Антон Антонович служил в Министерстве внутренних дел и умер от тифа, или, как тогда говорили, от «гнилой горячки», всего-то в 32 года. После чего был похоронен в некрополе мастеров искусств Александро-Невской лавры.

Вероятно, Дельвиг предчувствовал свой скорый конец, потому и предложил как-то в шутку своему приятелю Н. Левашову: «кто первый помрет, обязан явиться другому после своей смерти». Уговор скрепили рукопожатием. После чего Дельвиг благополучно прожил еще семь лет и помер у себя дома на Фонтанке.

Разумеется, Левашов позабыл о данном обещании, но через год после смерти Дельвига тот самым спокойным образом заглянул к своему приятелю, незатейливо выйдя из стены и усевшись в свое любимое кресло.

Ничего удивительного что Левашов утратил дар речи, а Дельвиг и не думал занимать того светской болтовней. Недолго посидев, он поднялся и ушел тем же путем, что и явился. Обещание было выполнено!

[130]

Известнейшая петербургская святая, в миру Ксения Григорьевна Петрова, родилась в первой половине XVIII столетия, предположительно между 1719-м и 1730 годами. После смерти мужа Андрея Федоровича Петрова, певчего, дослужившегося до чина полковника, 26-летняя Ксения подарила свой дом одной из знакомых, раздала платья, драгоценности и деньги, после чего, облачившись в одежды мужа, отзывалась только на его имя и говорила, что на самом деле Андрей Федорович жив, а Ксения умерла. Скончалась блаженная не позднее 1806 года, но точная дата неизвестна.

На могиле ее (на Смоленском кладбище) в 1902 году по проекту архитектора А. А. Всеславина была воздвигнута просторная каменная часовня, которая сменила малую часовню, сооруженную в третьей четверти XIX века. На стене часовни установлена мраморная плита, надпись на которой гласит:

«Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В сей часовне погребена раба Божия Блаженная Ксения Григорьева, жена певчего Андрея Федоровича.

Оставшись после мужа 26 лет, странствовала 45 лет. Звалась во вдовстве именем мужа: Андрей Федорович. Всего жития ея было на земле 71 год.

В 1794–1796 году принимала участие в построении Смоленской церкви, тайно по ночам таская на своих плечах кирпичи для строящейся церкви.

„Кто меня знал, да помянет мою душу для спасения своей души“. Аминь».

Приблизительно с 1820 года началось паломничество на могилу святой. Считалось, что земля с ее могилы обладает целительной силой. Из-за этого насыпь все время исчезала, и продолжалось так до тех пор, пока могилу не покрыла каменная плита, впрочем, первую плиту все равно разбили и растащили по кусочкам.

Считается, что Ксения отвечает на просьбы, обращенные к ней.