Энн Райс - Иисус - Возвращение из Египта

Закончив чтение, Иосиф поднялся и позвал Клеопу отойти с ним в сторону.

Женщины и дети собрались вокруг Брурии и Ривы слушать, как те рассказывают о том, что происходило в их краю.

Иосиф, Клеопа, Алфей, двое сыновей Алфея и Иаков — все вместе подошли к Брурии и попросили поговорить с ними.

Они отошли к рощице из невысоких деревьев, которые так красиво колыхались на ветру.

Их голоса были еле слышны, но кое-что я мог разобрать.

— Нет, но ведь ты лишилась своего дома. Нет, но ведь… И все, что у тебя было…

— Говорю тебе, у тебя есть право…

— Это плата. Плата.

И женщина воздела руки кверху, затрясла головой и ушла от мужчин.

— Никогда! — крикнула она им.

Они все вернулись вслед за ней и легли и снова затихли. Иосиф думал. Он тревожился. Потом снова стал спокоен как обычно.

Люди шли по дороге и даже не видели нас. Ехали всадники.

После еды, когда все спали, я стал думать о том человеке в темноте, о пьянице.

Я понял, что его убили. Но я не говорил этого даже себе. Просто знал. И я понял, почему они это сделали. Еще я догадался, что он собирался сделать с женщиной.

И понял, что мужчины помылись и надели чистые одеяния, как требовал Закон, но они не будут чисты вплоть до заката. Вот почему мы не пошли в Назарет в тот же день. Мужчины хотели прийти домой чистыми.

Но можно ли очиститься от такого? Как смыть кровь человека с рук своих и что делать с деньгами, которые у него были, с деньгами, которые он украл, деньгами, омытыми в крови?

И вот мы поднялись на вершину очередного холма.

Перед нами простиралась огромная долина, усеянная оливковыми деревьями и цветущими полями. Какая красота!

Но великий дьявол, огонь, снова пылал, большой и далекий, и дым поднимался до самых небес, под белые облака. У меня застучали зубы. Вернулся страх. Я пытался прогнать его.

— Это Сепфорис, — воскликнула мама, и то же самое кричали другие женщины.

Мужчины подхватили этот крик. И взмыли ввысь наши молитвы, а мы сами стояли на вершине холма и не шли вниз.

— А где же Назарет? — огорченно всхлипнула Маленькая Саломея. — Он тоже горит?

— Нет, — ответила моя мама. Она нагнулась к нам и показала: — Назарет вон там.

Я посмотрел туда и увидел деревню, раскинувшуюся на холме. Белые дома, один над другим, густые деревья, справа и слева пологие склоны и зеленые равнины, а вдали другие селения, еле различимые под ярким небом. А за всей этой красотой — огонь.

— Ну, что будем делать? — спросил Клеопа. — Спрячемся в холмах, потому что Сепфорису конец, или пойдем домой? Я бы сказал — домой.

— Не торопись так, — остановил его Иосиф. — Вероятно, лучше будет остаться здесь. Не знаю.

— И это говоришь ты? — удивился его брат Алфей. — Я думал, ты знаешь наверняка, что Господь позаботится о нас, а теперь мы в часе ходьбы от дома. Если на нас нападут грабители, я бы предпочел укрыться в своем доме в Назарете, а не в этих холмах.

— У нас есть погреб? — быстро спросил я, не желая, чтобы подумали, будто я перебиваю мужчин.

— Да, у нас есть погреб. В Назарете в каждом доме есть погреба. Они старые и нуждаются в ремонте, но они есть. А эти разбойники, должно быть, повсюду, куда бы мы ни пошли.

— Это все Иуда бар Езекия, — сказал дядя Алфей. — Думаю, он покончил с Сепфорисом и сейчас двинулся дальше.

Брурия принялась причитать над судьбой своего сына, и Рива подхватила ее стенания. А моя мама старалась обнадежить их.

Иосиф тем временем обдумал ситуацию и сказал:

— Да, Господь позаботится о нас, вы правы. И мы пойдем. Я не вижу, чтобы в Назарете происходило что-то плохое, и путь отсюда до деревни тоже выглядит безопасным.

Дорога привела нас в уютную лощину, и вскоре мы уже шли мимо фруктовых садов и бесконечных рядов оливковых деревьев, вдоль обширных ухоженных полей. Продвижение наше было медленным как никогда, но нам, детям, не разрешали бежать вперед.

Я так радовался скорой встрече с Назаретом и был настолько переполнен счастьем от вида прекрасного края, раскинувшегося перед нами, что мне захотелось петь. Но никто не пел, и поэтому я запел про себя, в душе: «Хвалите Господа, Он покрывает небо облаками, приготовляет для земли дождь, произращает на горах траву».

Дорога была каменистой и неровной, однако путников обвевал нежный ветерок. Я разглядывал цветы на деревьях, маленькие башни вдали на возвышениях, но, к своему удивлению, не заметил в полях ни единого человека.

Я нигде никого не видел.

И на пастбищах не паслись овцы и коровы.