Иван Жигалов - Командарм Дыбенко [Повести]

Окруженные войска голодали, ели лошадей, кошек и все, что находили. Вдоль дорог из-под снега торчали остовы обгоревших транспортных самолетов, грузовых автомашин, подбитые танки, исковерканные артиллерийские установки. Они были молчаливыми свидетелями недавних кровопролитных боев, в результате которых и очутилась в демянском котле армия генерал-полковника Буша.

— Вот бьют! За милую душу! — услыхал Шуханов голос Надечкина.

— Нам, Савелий, салютуют. Скоро будем на Большой земле!

Они шли теперь рядом, то и дело поглядывая на небо, надеясь увидеть свои самолеты. Асанов говорил, что штаб фронта вышлет воздушное прикрытие, а если возникнет необходимость, то и предпримет ложное наступление, чтобы отвлечь внимание противника от обоза. Но самолеты не появлялись, а взрывы ухали где-то в стороне.

Вдруг Шуханов увидел впереди группу лыжников. Он придержал лошадь. Замедлили движение и остальные. Все стали всматриваться в лыжников. Но те, не задерживаясь, помахали поднятыми палками и скрылись в зарослях. Шуханов посмотрел на Надечкина, который, пытаясь что-то сказать, беззвучно шевелил губами.

— Что, Савелий, отходную читаешь?

— Думал, уж конец, — признался Надечкин. — Выругался про себя — и полегчало.

— Говоришь, полегчало?

— А то как же…

Подошел Лепов. Его тоже беспокоили неизвестные лыжники.

Выбрались на большую поляну. Пролетело звено, да так низко, что казалось, вот-вот самолеты заденут за верхушки деревьев. Шуханов снял шапку и замахал.

Самолеты скрылись так же быстро, как и появились.

— Наши! Наши! — кричал Надечкин.

Да, это были свои, родные, краснозвездные! Значит, не так уж далеко до цели…

Обоз продвигался круглые сутки. «Только бы выдержали лошади, — тревожился Карпов. — А люди жилистые, выдюжат!..»

Ранним морозным утром опять увидели лыжников. Снова они пересекли дорогу, приветствуя посланцев Лесной партизанской республики. Теперь-то все поняли — это красноармейцы!

— Видишь, Прохор?

— Вижу!

— А что ты видишь?

— Красную Армию вижу, Александр Иванович!

— Значит, мы на Большой земле.

— Стало быть, так.

Между тем лыжники, сделав большой круг, повернули и теперь двигались по обе стороны дороги, сопровождая обоз. Они приветствовали партизан с благополучным переходом линии фронта.

Взбивая снежную пыль, невдалеке показалась выкрашенная в белый цвет машина. Она остановилась у подвод. Из нее вышли четверо в новеньких полушубках и валенках. На шапках-ушанках звездочки. Шуханов узнал полковника Терехова.

От Осташкова мчалась еще одна машина.

— Пресса, — сказал Терехов.

Машина подъехала к подводам, и сразу стало шумно. Среди журналистов Шуханов увидел Лукина.

— Поздравляю с рождением сына, дорогой Петр Петрович! — воскликнул газетчик.

— Как Аня? — в свою очередь спросил Шуханов.

— Чувствует себя хорошо, работает в ульяновской областной газете.

— За радостную весть — спасибо, Антон Захарович…

Подошел Карпов, улыбнулся:

— Журналисты всегда первые узнают обо всем, — сказал он. — Теперь у вас работы прибавилось.

— А как же. Будем рассказывать людям о вашей героической одиссее, — ответил Лукин.

— Наши фамилии пока нельзя называть, чтобы фашисты не узнали, откуда обоз.

— Потерпим, — сказал низкорослый паренек в длиннющем полушубке и больших валенках, назвавшийся корреспондентом «Комсомольской правды».

— Как Ленинград? — спросил Шуханов.

— Сражается, — ответил Лукин. — Стало легче. Ледовая дорога выручила. Снабжение улучшилось, хотя людей еще умирает много. Продовольствие шлют Казахстан и Киргизия, Грузия и Армения, Урал и Дальний Восток, Сибирь и Поволжье — вся страна проявляет заботу. А ваши обозы — подвиг!

А вот на паре гнедых и Никита Павлович. На возу, прикрепленный к древку, развевался красный флаг… Лепов вел под уздцы лошадь, а рядом шагала разрумянившаяся Тося.

Иванов схватил в охапку Карпова, затем обнял Шуханова и, поправляя треух, радостно произнес:

— Теперь приехали, так-то!

…В течение трех суток к Карпову, поселившемуся рядом с комендатурой, поступали сведения о переходивших в разных местах линию фронта подводах с продовольствием. Когда сообщили о двести одиннадцатой, Александр Иванович сказал:

— Теперь, наверное, все! На одиннадцать возов больше, чем намечали. Значит, двадцать шесть подвод присоединились к нам по дороге.

В Осташкове на центральной площади состоялся митинг. Много пришло людей, военных и гражданских, которые по разным причинам не были эвакуированы из города. Первым посланцев Лесной партизанской республики приветствовал молодой, подвижный генерал-майор. Фронтовой корреспондент «Комсомольской правды» передал Карпову несколько газет с материалом о партизанской борьбе. Потом выступил Никита Павлович. Вначале Иванов волновался, но быстро разговорился. Под конец поднял в воздух кулак и, помахав им над головой, произнес: