Вальтер Кирхнер - Альба Железный герцог Испании

В конце концов в марте 1570 года Филипп энергично потребовал объявления амнистии, и в середине июля 1570 года — почти три года спустя после прибытия Альбы — она была объявлена в Антверпене. Впрочем, помилований было мало, а перечень исключений очень длинный. Хотя Альба и утверждал, что из четырех поступивших к нему проектов он выбрал самый мягкий, но добавил к нему две оговорки, которые его ужесточили. Оригиналы проектов утрачены, поэтому нельзя сделать более точное заключение, но остается фактом, что неполная амнистия сказалась на Испании хуже, чем проигранная битва, и ответственность за это несет Альба.

Самой роковой ошибкой герцога Альбы было введение колоссальных налогов. Разумеется, деньги должны были вноситься самой влиятельной частью населения, купцами. Вопрос о налогах был следствием денежных затруднений короля, которого Альба уже второй год держал в ожидании необходимых средств. Вскоре король потребовал поступлений из Нидерландов, заставив тем самым герцога прибегнуть к жестким мерам. После долгих совещаний и длительной переписки Альба вынужден был решиться установить налог на имущество в размере одного процента, на продажу земельных участков — пять процентов и налог с продажи — десять процентов. Хотя купцам после долгих переговоров удалось добиться замены налога с продаж на единовременную выплату двух миллионов дукатов, их дела понесли непоправимый урон, а симпатии — исчезли.

Сомнительно, чтобы герцог Альба при введении различных мер полностью отдавал себе отчет в их фундаментальном значении. Действительно, в некоторых отношениях он действовал скорее в русле старых воззрений, не соответствовавших духу времени. Выступал за усиление центральной власти вместо феодальной раздробленности. Пытался ограничить права дворянства, основанные на традиционных привилегиях и препятствующие энергичному управлению государством. Его усилия были направлены на то, чтобы создать крепкую законную и финансовую основу для осуществления управления. Для этого было необходимо заменить налоги и службу (в духе средневековых отношений между королем и вассалом), которые осуществлялись добровольно и постоянно заново согласовывались, на установленные властителем твердые платежи, которые обязан был производить подданный (в духе современных конституций государств).

Давление, оказанное на все слои населения, привело к эмиграции в больших масштабах. Поток эмигрантов устремился из тринадцати провинций в соседние страны, где началась подготовка сопротивления режиму, установленному Аль-бои. Принц Оранский, поклонник Макиавелли, взяв дело в свою руки, сумел направить их волю в единое русло. Его связи доходили до тайного кабинета короля Филиппа, из карманов которого агенты Оранского похищали письма герцога и правительницы Маргариты. В борьбе против него Альбе пришлось вступить на путь, который все больше отдалял от поставленных целей. Его положение ухудшилось, уважение к нему падало. Даже подвластные ему территории и народ начали чувствовать по изданным распоряжениям и действиям испанцев, что их уверенность уменьшилась. Бедность порождала ожесточение. Денег опять не хватало, двухмиллионный доход из Нидерландов в королевскую казну не поступил, солдаты начали роптать. Чем жестче меры, тем решительнее становилось сопротивление. Казалось, все рушится, а герцог «был вне себя от ярости». Участились, причем в самые решающие моменты, приступы лихорадки, а из-за подагры он испытывал длительные боли.

Хотя Альба вновь просил об отставке, Филипп тянул с решением несколько месяцев. Наконец назначил преемника — герцога Медину-Сели, но напрасно Альба ждал его прибытия. В 1571 году он ежемесячно повторял свою просьбу, опять же напрасно, хотя ему казалось, что с середины года в письмах Филиппа сквозит недовольство его правлением.

Дело вновь затянулось, когда Мадридский двор выработал с неким Ридольфи план убийства английской королевы Елизаветы, и Ридольфи сам прибыл к герцогу с его изложением. Хотя папская анафема создавала правовую основу для этого, Альба не спешил давать согласие, поскольку считал Ридольфи непригодным, а английских соучастников под руководством герцога Норфолка неспособными. Он был против любого хода Испании, пока план не приведен в действие. Однако до этого не дошло, поскольку Елизавета получила сведения о заговоре и приказала арестовать Норфолка.

Теперь королю Филиппу хотелось больше всего, чтобы Альба со своим войском погрузился на суда и открыто напал на Англию. Однако герцог считал опасность поражения и его последствия для Испании слишком значительными. Возможно, он также недооценивал перспективы Англии на будущее, которые улучшались в той мере, в какой падало промышленное и финансовое значение Нидерландов. Альба гораздо больше заботился о том, чтобы поддерживать официальные отношения с Англией. Ему даже удалось уладить давний спор, возникший из-за испанских судов с деньгами, которые захватили англичане.