Уилдер Пенфилд - Факел

С жестом отчаяния он упал на колени и поцеловал руку Гиппократа. Тот мягко отнял ее и покачал головой.

— В тебя не вселяется злой дух. И никакие обряды тебе не помогут. Не жди от нас чудес. Но мы сделаем для тебя все, что в наших силах. А теперь иди.

Никодим встал.

— Что же мне делать? — спросил он.

— Ты должен есть полезную пищу, — улыбнулся ему Гиппократ. — И не пить вина. Ты должен спать как можно больше. Ты снимешь спою щегольскую одежду и будешь усердно заниматься гимнастикой с моим братом Сосандром — вот с ним. Мышцы у тебя дряблые. После этого мы внимательно обсудим, чем еще можно тебе помочь. А сейчас иди.

Повернувшись к Подалирию, он добавил:

— Кликни слугу. Впрочем, погоди. — И, попросив Никодима подождать, Гиппократ подозвал к нему остальных асклепиадов.

— Поглядите на этого человека внимательно, — сказал он. — Когда он говорит или улыбается, правая половина его лица движется меньше левой. А правая рука чуть-чуть меньше левой. Ты левша? — Никодим удивленно кивнул, и Гиппократ продолжал: — Заметьте также, что у него на левой ноге след глубокого ожога… Ты упал в костер?

— Да, учитель. Мне сказали, что во время припадка я сел прямо в огонь. Но боль я почувствовал, только когда очнулся.

— Еще один вопрос. Что рассказывал тебе отец о твоем рождении и младенческих годах?

— Он говорил, что я родился заморышем и долго не мог пошевелить правой рукой. Но когда мне исполнился год, я уже стал крепким и здоровым ребенком. Если бы я родился в семье грека, отец, возможно, бросил бы меня в лесу. Мне повезло, что я еврей! — С этими словами он посмотрел на Подалирия.

— Хорошо сказано! — засмеялся Гиппократ. — Ты себя в обиду не дашь, как я погляжу. А теперь иди.

Но Никодим не тронулся с места. Его глаза стали странно неподвижными. Он стоял, глядя в пространство, и лицо его исказилось, словно от ужаса.

— Наблюдайте внимательно, — сказал Гиппократ, вставая.

Никодим прижал ладони к животу. Он чмокал губами, как будто стараясь что-то проглотить. Потом стал дергать набедренную повязку и сдвинул ее, а изо рта у него потекла слюна. Вдруг ноги его подкосились, он тяжело опустился на землю и замер. Все молчали.

Через некоторое время Никодим поглядел по сторонам и сделал неуклюжую попытку подняться. Подалирий помог ему встать. Молодой человек бормотал:

— Я сам… я сам… не трогай меня. — Он осмотрелся, начиная понимать, что произошло. — Я… у меня… у меня был припадок. Вы видели?

— Бедняга… Да, мы видели, — ответил Подалирий, уводя его.

Гиппократ молча расхаживал взад и вперед под деревом. Затем он остановился и поглядел на остальных.

— Это было одно из проявлений «священной болезни», которая имеет много форм. Вы наблюдали легкий припадок с начала до конца. Когда этот юноша чмокал губами и дергал свою повязку, он ничего не сознавал. Если бы он в это время упал в костер, то боль почувствовал бы, только очнувшись. Но огонь все равно опалил бы его и оставил бы след — вроде того, который вы видели у него на ноге. Несомненно, у него бывают и более сильные припадки — тогда он падает на землю, дергается, испускает изо рта пену и мочится прямо под себя. Вы еще не видели подобных припадков и могли бы подумать — как с незапамятных времен и думают люди невежественные, — что в него вселился злой дух. Но это не так. Действительно, на первый взгляд может показаться, что он подчиняется чьей-то власти, так как вдруг перестает быть самим собой. Называйте же это состояние «захватом» — эпилепсией. Но, употребляя это слово, помните его истинный смысл. Эта болезнь представляется мне нисколько не божественнее и не священнее остальных. Как и они, она объясняется естественными причинами. Если вы скажете, что все хорошее и все дурное происходит по воле богов, я не стану спорить. В этом смысле любую болезнь можно считать проклятием богов. Однако эпилепсия не более священна, чем все остальные болезни. Люди, которые в наши дни берутся лечить ее очищением, заклинаниями и магическими средствами, — это, попросту говоря, маги, шарлатаны и обманщики, делающие вид, будто они превосходят благочестием и знаниями всех других. Болезнь эта проявляется по-разному, и невежественные лекари в разных случаях приписывают ее гневу разных богов. Если больной подражает козе, если он мычит и при этом повергается на правый бок, они называют как причину этого матерь богов. Если же он кричит громче и пронзительнее, его уподобляют коню и винят Посейдона. Если он испускает изо рта пену и топает ногами, то виною Арес. Причина священной болезни, как и безумия, заключается в том, что мозг перестает быть нормальным, — скорее всего, из-за остановки воздуха и присутствия вредной слизи. Но об этом мы поговорим в другой раз. Некоторые люди утверждают, что мы мыслим сердцем и что именно оно чувствует печаль и заботу. Эмпедокл старается уверить нас, что наше разумение находится в крови, которая, по его словам, обтекает сердце. Но я вслед за Алкмеоном утверждаю, что это не так. Мы мыслим с помощью мозга. Мозг является вестником разумения. Ибо когда человек втягивает в себя воздух, он прежде всего несется в мозг, а затем рассеивается в остальное тело, оставив в мозгу свою силу и все то количество разумения и ума, которое в нем было.