Сергей Жемайтис - Клипер «Орион»

— Ну, батя, вряд ли. Он только в начале пути, как говорят последователи Будды.

— Даже в конце пути нельзя терять надежды, говорит сам Будда, я интересовался его учением в академии, необыкновенной его мудростью. Даст бог, поймет и исправится. Не такие злодеи становились святыми. В молодости мы все жестоки, часто не ведая этого. Совесть часто спит в нас. Тогда мы кажемся себе безгрешными и бессмертными. Потом, чем больше живем, тем становимся милосердней и к людям и к всякой живой твари.

— Вы ему это скажите, отец, он обнимет вас, зарыдает в раскаянии и поцелует в бороду…

Выслушав радиста, командир сказал:

— Ну, что же, пора привыкнуть к неожиданностям, может, оно и лучше, что идем на Аскольд, там отличная бухта, возможно, будет время оглядеться и прийти к каким-то окончательным решениям. Курса не будем менять, Николай Павлович. К утру выйдем на траверз Аскольда.

Впередсмотрящие прокричали:

— Справа по борту опять миноносец «Отранто»! Идет с нашей скоростью.

— Передайте этому, как его, сэру Коулу, командиру «Отранто», что мы растроганы его заботами, благодарим, по в помощи не нуждаемся. Действуйте!

— Есть!

— Постойте, — остановил радиста старший офицер, — текст, по-моему, слишком изящный для таких типов. Предлагаю сказать просто: «Сэр, у нас в России не любят жандармов. Убирайтесь к дьяволу!»

Воин Андреевич, крякнув, согласился:

— Пожалуй, так еще «изящней». Посылайте, Герман Иванович.

Когда радист ушел, Никитин сказал командиру:

— У меня есть еще одно предложение.

— Что такое, голубчик? Пожалуйста!

— У нас ценностей на пятнадцать миллионов рублей! Оружия, снарядов, боеприпасов, продуктов на целую дивизию.

— На две по составу военного времени, голубчик!

— И все это…

— Отберут, Коля.

— Если мы безропотно поднимем руки.

— Что же вы предлагаете? Опять не подчиниться? Но сейчас у людей не то настроение. Мы дома! Идти в Черное море? Но оно у французов и англичан.

— Постойте, Воин Андреевич. О побеге я и не думал. Есть же у нас во Владивостоке русское морское командование!

— С которым вот уже месяц не можем связаться?

— Возможно, радиостанции под контролем союзников. Все равно, если командование существует, то оно может воздействовать на англичан и защитить свои, наши интересы. Учтите, теперь, когда у них барон, они смогут нас обвинить в чем угодно, вплоть до пиратства, припомнят нам Плимут. Мы можем очутиться на правах мятежников со всеми вытекающими последствиями.

— Все так. Предлагаете апеллировать к нашим флотоводцам без флотов?

— И выяснить на месте обстановку. Не знаю, как вы, а я полон сомнений, что груз мы должны передать для подавления революции.

— Хорошо, Коля. Я согласен. Вы, как всегда, правы! Еще есть какие-то микроскопические шансы. Давайте их используем. Конечно, отправитесь вы?..

— Просил бы, и очень.

— Возьмете баркас, а команду с вельбота. Народ там отличный, один Громов чего стоит.

— И об этом я хотел просить вас. Возможно, остался кое-кто из прежних однокашников.

— Вам карты в руки, я был здесь недолго, месяца два, и то месяц из них на Курилах и Камчатке. Идите готовьтесь, я принимаю вахту.

Впередсмотрящие прокричали:

— «Отранто» ближе подходит!

Когда «Орион» изменил курс, на эсминце переполошились, и Герман Иванович стал получать радиограмму за радиограммой с требованием ни в коем случае не идти во Владивосток.

— А хотелось бы, — сказал Воин Андреевич радисту. — Да у нас другой замысел. Капитан Коул получил приказание конвоировать нас на Аскольд и боится, что мы подведем его. Передайте: «На каком основании?»

Тотчас же радист принес ответ: «Приказание командования объединенных сил».

«Мы им не подчинены, просим удалиться и не мешать».

Далее произошел обмен такими радиограммами:

Коул: Вынуждены будем принять решительные меры.

Зорин: Мы также.

Коул: Вы безумец, я потоплю вас!

Зорин: Попробуйте!

Коул: Впереди рифы, черт возьми!

Зорин: Вы спутали залив Петра Великого с Английским каналом.

Коул: Ваше упрямство дорого обойдется.

Зорин: Кому?

Коул: Вам, черт возьми!

Зорин: Мы привыкли платить по счетам не торгуясь.

Коул: Будьте же благоразумны, сядете на камни — в миле архипелаг Римского-Корсакова.

Баркас был спущен на воду, и Войн Андреевич приказал передать только одно слово: «Мерси» — и взял курс на Аскольд.