Сергей Сибагин: Прапорщик Щеголев

— Что ты говоришь! — воскликнули оба офицера. — Куда же их гнали?

— В Сибирь... Сам сказывал мне... Ему еще дело пришили, будто он бежать собрался, когда неприятель на нас напал...

— Как бежать? Да что ты говоришь! — закричал Щеголев, вскакивая на ноги. — Быть этого не может! Ведь они же все ко мне прибежали! Если бы они сарай от пожара в тот момент не отстояли, мы бы взлетели на воздух! Что-то надо предпринять! — обратился он к Волошинову.

— Прежде всего успокойтесь, — сказал Волошинов, — а то на вас лица нет. Пойдем, пройдемся немного.

Офицеры пошли по Канатной улице.

— Что же вы думаете предпринять, если не были уважены ходатайства тогда, когда мы все награждались?

— Я напишу государю!.. Добьюсь правды!

— Полноте, — сморщился поручик. — Пора вам стать взрослым человеком и понять, что правду надо искать не у царя. Неужели вы не понимаете, что все ваши хлопоты совершенно впустую? Если царь мог поцеловать Рылеева, а потом отправить его на виселицу, то уж он не помилует крепостного, поднявшего руку на своего барина...

— У нас крепостных не считают людьми...

— А вы только сейчас об этом узнали? — чуть насмешливо спросил Волошинов.

— Не сейчас, конечно. Но мне не приходилось так близко сталкиваться с подобной вопиющей несправедливостью.

— Не нами началось, — вздохнул Волошинов, — не нами и кончится.

Наступила длительная пауза.

— Скажите-ка лучше, — первым нарушил ее поручик, — почему вы считаете, что здесь нечего будет делать?

— Союзники под Севастополем сломают себе зубы. Если с моей батареей не смогли справиться в течение шести часов, то что же говорить о Севастополе!..

— Но ведь он с суши не укреплен. Высадка-то совсем неожиданна...

— Укрепят!

Щеголев оказался прав. Завязнув под Севастополем на целый год и потеряв там стотысячную армию, союзникам было не до Одессы. Так и не пришлось героям-щеголевцам «угощать» неприятеля из его же пушек.

Отгремела бессмертная Севастопольская эпопея, кончилась война, потянулись годы, годы складывались в десятилетия.

В середине 1903 года состоялось заседание Одесской городской думы, посвященное вопросу о том, как отметить приближающееся 50-летие со дня героического подвига прапорщика Щеголева. Праздновать этот день намеревались особенно пышно — ожидали приезда жившего в Москве самого героя, генерал-лейтенанта в отставке Щеголева Александра Петровича. В честь событий собирались поставить памятники. Сохранилось даже описание их.

«Из полуразвалившейся амбразуры выглядывает пушка, возле которой стоит бомбардир, изготовившийся запалить фитиль. А рядом возвышается молодая фигура Щеголева, устремившего свой внимательный взгляд на море, к стороне боевой позиции неприятельского флота. Вся группа дышит жизнью и экспрессией».

Это памятник от города Одессы. Он должен был стоять на бульваре возле Воронцовского дворца.

Другой памятник, который хотело воздвигнуть Портовое ведомство, должен был представлять собой большой мраморный георгиевский крест, стоящий на том месте, где была батарея. На кресте — славные имена героев — Щеголева и его соратников.

Но наступил 1904 год, разразилась война с Японией, стало не до памятников. К тому же городской памятник должен был стоить 20 000 рублей, а собрали только 4000. Туго развязывались у купцов и знати кошельки на дело, от которого нельзя было ожидать себе прибыли.

Вот тогда и порешили:

«Поскольку средств собрано недостаточно, памятника не сооружать, а Набережную улицу, что на Пересыпи, и Военный мол назвать Щеголевскими...»

— Князю прибыль, белке честь, — говорили местные острословы.

«...Собранные же деньги употребить на сооружение на бульваре гранитного постамента, куда водрузить пушку с «Тигра», снабдив постамент мраморными досками с соответствующими надписями...»

И стоит с тех пор на одесском бульваре памятник-пушка, подлинное орудие, обстреливавшее Одессу 10/22 апреля 1854 года и попавшее туда же в плен всего только двадцать дней спустя.

Стоит и напоминает всем, кто зарится на чужое:

„Взявший меч от меча и погибнет!"

Мерлон — простенок батареи, часть стены промеж двух бойниц.

Фейерверкер — в дореволюционной русской армии звание «нижнего чина» артиллерии.

Эта сцена — исторический факт. С.С.

Швартов — канат, которым судно привязывается к пристани или к берегу.