Михаил Иманов - Меч императора Нерона

— Я Онисим. Я ждал тебя.

— Вот я и пришел,— проговорил Никий чуть насмешливо, снова стараясь продемонстрировать уверенность, но насмешка прозвучала жалко.— Что ты хотел сказать мне?

— Тебе известно, что я послан учителем Петром? — спросил Онисим.

— Да, Симон говорил мне.

— Значит, тебе известно, что Павел в тюрьме, а Петр да еще Иаков теперь главные наши учителя?

— Мне это известно,— сдержанно кивнул Никий.

— И ты знаешь, что каждый из наших братьев должен идти туда, куда они пошлют его, и делать то, что они скажут?

Онисим говорил почти совсем без выражения: не спрашивал, не утверждал, а лишь сообщал. При этом он смотрел на Никия, ни на мгновенье не отводя взгляда, и с каждой минутой Никию делалось все более не по себе. Он опять вспомнил предостережения Теренция и пожалел, что не послушался слугу.

— Я послан от учителя Петра, чтобы передать тебе,— монотонно продолжал Онисим,— ты должен покончить с чудовищем, именуемым Нероном. Ты хорошо понимаешь мои слова?

— Да.

— Ты сделаешь то, что велит учитель Петр?

— Нет.

Это внезапное «нет» выскочило как бы само собой, без ведома Никия, не собиравшегося отвечать так. Он и сам не понял, как же это произошло.

— Ты отказываешься? — все так же спокойно, по крайней мере без видимой угрозы, спросил Онисим (лучше бы он угрожал — спокойствие его тона было особенно зловещим).

— Нет,— уже осознанно произнес Никий,— не отказываюсь, но ведь такое не делается просто.

— Тебе это сделать просто. Нужно только вытащить нож и ударить им в левую сторону груди или в горло. В горло надежнее.

— В горло надежнее? — переспросил Никий не потому, что хотел утвердиться в том или ином способе убийства, а потому, что был возмущен.

— Да, надежнее,— то ли не замечая возмущения Никия, то ли не желая его замечать, подтвердил Онисим.— Нужно или бить под подбородок, но как можно глубже, или резать от уха до уха, но здесь нужна сноровка. Скажи, ты никогда не делал этого?

— Я никогда не делал этого! — закричал Никий и, отступив на шаг, уперся спиной в уже остывшие за вечер камни стены.

— Не говори так громко,— спокойно заметил Онисим,— нас могут услышать.

— Но я никогда, никогда не делал этого! — понизив голос, горячо прошептал Никий.— И учитель Павел, он никогда, никогда...— Он задохнулся и не смог продолжить.

— Учитель Павел в тюрьме,— напомнил Онисим, делая шаг вперед, чтобы снова приблизиться к Никию. Тому уже некуда было отступать, и он как можно плотнее вжался в стену.— Учитель Павел в тюрьме,— повторил Онисим, и первый раз за все время разговора голос его прозвучал с некоторым напором.— Теперь Петр и Иаков главные учителя, и ты обязан подчиниться их воле.

— Но разве учитель Петр мог повелеть совершить убийство! Ведь он видел Иисуса, а Иисус говорил, что убивать нельзя!

Онисим вздохнул, обдав Никия тяжелым чесночным духом. Никий поморщился и задержал дыхание, а Онисим сказал:

— Кому ты не веришь: мне или учителю Петру?

— Ты не так понял,— быстро ответил Никий,— я не сказал, что не верю, я просто думал, что учитель Петр...

— Тебе не о чем думать,— прервал его Онисим,— учитель Петр думает за тебя.

— Но я не умею! — уже просительно проговорил Никий, стрельнув глазами в сторону. Подумал: «Если толкнуть его посильнее в грудь, то можно убежать и скрыться в темноте».

Но Онисим словно бы прочитал его мысли.

— Тебе уже некуда деться, Никий,— сказал он.— Если ты попытаешься бежать, я убью тебя как отступника, как того, кто выступает с проклятыми римлянами против братьев своих. Если ты согласишься, но обманешь, то тебя все равно ждет смерть,— если не сумею я, то кто-нибудь из наших братьев в Риме все равно достанет тебя. Выхода нет, помни это.

— Но я не собирался бежать,— чуть обиженно произнес Никий.— Зачем бы я пришел сюда, если бы хотел сбежать!

— Ты возьмешь нож и убьешь его,— продолжал Онисим, словно Никий ничего не говорил в свое оправдание.— И ты должен сделать это как можно скорее.

— Ну хорошо, хорошо,— прерывисто вздохнул Никий,— но ведь если я сделаю это, меня тут же схватят...

— И предадут смерти,— договорил за него Онисим.

— Да, предадут смерти,— повторил Никий, и голос его задрожал.

— А ты разве боишься смерти? — кажется, в самом деле удивленно спросил Онисим.

— Я? Я не знаю,— дернул плечами Никий, почувствовав сильный озноб.

— Я тебе скажу,— медленно выговорил его собеседник.— Не бойся смерти — смерти нет. Нельзя бояться того, чего нет! — И, предупреждая возражение Никия, добавил: — Страдания — благо. Так говорил Иисус. И Он страдал и принял смерть ради нашего спасения.