Михаил Иманов - Меч императора Нерона

— Какое им до этого дело? — пробормотал Нерон, с надеждой взглянув на Никия.

Никий только пожал плечами и развел руки в стороны.

— Я думаю...— нерешительно начал он, но голос Поппеи прервал его:

— Об этом будет думать только Нерон!

Поппея появилась незаметно (ее комната была смежной с комнатой Нерона), стояла прямо, гордо приподняв подбородок. Она была одета в парадное платье со множеством украшений.

Все трое молчали, неподвижно глядя на нее. Она подошла, медленно и уверенно выговорила, величественно взглянув на начальника преторианцев:

— Это может решить только император Рима! Я хочу, чтобы нас оставили одних!

Начальник преторианцев посмотрел на Нерона, тот на Никия, потом на Поппею.

— Оставь нас! — сказала она и, повернувшись к Нерону, бросила, энергично взмахнув рукой: — Прикажи ему!

— Да, да,— пробормотал Нерон, виновато улыбнувшись,— выйди пока.

— У нас уже нет времени, принцепс! — сказал начальник, но, не дождавшись ответа императора, круто развернулся и быстро вышел, хлопнув дверью.

Никий тоже направился к двери, но Поппея остановила его:

— Ты можешь остаться! — И, обернувшись к Нерону, спросила: — Ну?

Нерон отвел глаза, стоял жалкий, нерешительный, что особенно было заметно на фоне нарядной и уверенной Поппеи. Она подошла к нему вплотную:

— Ты должен решить!

— Но, дорогая,— он отступил на шаг, кивнул в сторону окна,— что же я могу сделать?

Презрительно фыркнув, Поппея отошла и села в кресло, держа спину прямой и сложив руки на коленях. Помолчав, пристально взглянула на Нерона, сказала:

— Дело не во мне, а в тебе, Нерон. Я могу уйти из дворца и никогда сюда не возвращаться. Мне нужен был ты, а не власть в Риме, но мне противно смотреть, как ты теряешь ее. Не меня, Нерон,— я всего лишь женщина,— а власть!

— Что ты имеешь в виду?! — вскричал Нерон, взмахнув рукой (жест был грозный, но голос прозвучал жалобно).

— Если ты сейчас уступишь толпе,— ответила Поппея спокойно,— то ты уже не император Рима. Разве кто-нибудь смеет указывать тебе? Разве кому-нибудь позволено вмешиваться в частную жизнь принцепса? У тебя нет выбора, Нерон, это вопрос власти, а не престижа!

Проговорив это, она встала и вышла из комнаты: прямая, спокойная, только, может быть, чуть бледнее обычного. Нерон некоторое время смотрел на дверь, в которую она вышла. Когда он повернулся к Никию, это уже был другой Нерон — мятая сорочка и растрепанные потные волосы тут уже не имели никакого значения.

— Помоги мне одеться, Никий,— произнес он так, что Никий только коротко кивнул и побежал за одеждой.

Когда начальник преторианских гвардейцев, приглашенный Никием, снова вошел в комнату, он уже не топал сердито, а остановился у дверей, ожидая, когда император обратит на него внимание. Нерон, одетый и причесанный, равнодушным взглядом смотрел в окно. Медленно повернул голову, с прищуром посмотрел на начальника преторианцев. Тот почтительно поклонился, не решаясь подойти.

— Сколько их убили сегодня? — спросил Нерон, ткнув пальцем в окно.

— Солдаты не трогали их,— растерянно ответил командир преторианцев.— Я ждал твоего приказа. Кроме того, принцепс, толпа слишком возбуждена. Они громили статуи, я думал...

— Ты думал,— перебил его Нерон,— что громить статуи возлюбленной римского императора вполне допустимое дело? Я правильно тебя понял?

— О, принцепс, я только хотел сказать...

— Ты много говоришь,— снова перебил его Нерон.— Это хорошо для претора в суде, но не для начальника моих гвардейцев. Разве ты не знаешь, как поступают с теми, кто оскорбляет императора, угрожает спокойствию Рима? Разве это не преступление, а эти люди не преступники? Отвечай!

— Да, но их...— начальник преторианцев не сумел договорить, и Нерон грозно бросил:

— Что?

— Их много, принцепс, едва ли не весь город.

— Значит, убей их всех. Я не намерен быть императором преступников. Иди и исполняй свой долг.

Когда начальник удалился, Нерон попросил Никия пригласить Поппею. Лишь только она вошла, он сказал с нежной улыбкой:

— Я обещал тебе прогулку в садах Мецената, дорогая. Если ты хорошо себя чувствуешь, мы сможем отправиться сразу же после обеда.

Поппея улыбнулась ему чуть дрогнувшими бескровными губами, едва слышно проговорила:

— Да.

Теренцию не так просто было увидеться с Палибием, чтобы вручить ему свитки Сенеки.

Вернулся он удрученным, потерянным, только несколько дней спустя встретился с Никием.