Как оказалось, ничего особенного делать не пришлось. Дважды он съездил в театр — там строили специальный помост,— лениво понаблюдал за работами. Один раз был у римского наместника — тот долго и нудно распространялся о своих неустанных деяниях. Так что ничего от Никия не требовалось, но жизнь в Афинах показалась ему более чем приятной. Он был представителем самого императора Рима, а это многое определяло в отношении к нему окружающих. Он и не думал, что в Греции так хорошо относятся к Нерону. Вокруг он слышал разговоры о том, что и Нерон по-особому относится к Греции — обещает снизить налоги, предоставить льготы и все такое прочее.
Когда он проезжал по городу, жители приветствовали его так, будто он сам был императором. Ликование показалось ему столь искренним, что Никий не утерпел, выглянул из носилок и приветственно помахал толпе рукой. При этом он поймал презрительный взгляд центуриона Палибия, сопровождавшего его во главе отряда солдат.
Он сам взял Палибия с собой, чтобы только ощутить собственное над ним превосходство. Кто такой этот Палибий перед ним, посланником и любимцем самого императора Рима? После смерти Афрания Бурра Палибий ушел в тень, ведь он до конца оставался одним из самых близких к Афранию людей. Нерон как-то сказал при Никии, что хочет отправить Палибия и еще нескольких командиров в дальние гарнизоны. Он сказал:
— Даже духа Афрания не должно быть во дворце.
Но неожиданно для императора Никий заступился
за центуриона. И когда Нерон подозрительно на него посмотрел и проговорил, не скрывая неудовольствия:
— Не понимаю, Никий, что тебе в нем? — Никий ответил, покраснев:
— У меня с ним свои счеты, император.
— Счеты? Какие же у тебя с ним могут быть счеты? Кто он такой, этот Палибий! Когда он уберется в провинциальный гарнизон, никто и не вспомнит, что такой существовал когда-то.
— Да, это так,— сказал Никий и, мельком взглянув на Поппею, присутствовавшую при разговоре, опустил глаза.— Позволь, принцепс, сказать правду.
Нерон удивился:
— Правду? Какую правду? Ну, говори.
— Помнишь, когда я сопровождал твою мать, а корабль затонул...
— Помню, корабль затонул, а моя мать вплавь добралась до берега. Что из того?
— Я не об этом, принцепс. Я о том, что центурион Палибий встретил меня на берегу с отрядом солдат. Потом он сопровождал меня в Рим.
— Сопровождал тебя в Рим Палибий. Думаешь, я помню такие вещи? Дальше!
— Зато я хорошо помню. Он смотрел на меня...— Никий помедлил, не решаясь, и наконец с трудом выговорил: — Он смотрел на меня с высокомерием, принцепс, с насмешкой, он смотрел на меня... Нет, не могу объяснить.
— Ты хочешь, чтобы я наказал его? — спросил Нерон.— Ты считаешь его перевод в провинциальный гарнизон недостаточным наказанием? Что ж, я подумаю над этим. Но я не понимаю, Никий, в чем, собственно...
— Он прав,— неожиданно жестко произнесла Поппея,— я понимаю Никия.
— Тогда объясни ты,— Нерон развел руками.— Почему это вы понимаете, а я нет.
— Потому что ты император,— прямо глядя в глаза Нерону, сказала Поппея.— Ты император, и никто не имеет права смотреть на тебя с презрением. Никто на тебя так никогда и не смотрел. А на меня смотрели, и я хорошо понимаю Никия. Но никто не имеет права смотреть так на любимца императора, тем самым подвергая сомнению правильность твоего выбора.
— А-а,— протянул Нерон,— я никогда не думал об этом. Значит, наш Никий тщеславен?
— Он не тщеславен,— отрезала Поппея,— он прав. Он не сказал, что это касается твоей чести, потому что не хотел тебя огорчать. Разве не так, Никий?!
Она не спрашивала, она утверждала. Никий опустил голову и вздохнул.
— Но что же вы хотите? — благодушно заметил Нерон.— Я накажу его, только скажите как.
— Отправь его сопровождать Никия. Поставь Никия над ним, вот и все,— сказала Поппея.
— Хорошо,— кивнул Нерон,— если ты так хочешь.
Никий благодарно посмотрел на Поппею, она чуть усмехнулась понимающе.
Нерон тогда в самом деле вызвал Палибия и в присутствии Никия, косясь на Поппею, приказал центуриону сопровождать своего посланника в Афины.
— Ты хорошо понимаешь, центурион, что такое императорский посланник?
— Да, принцепс! — четко кивнул Палибий.— Это представитель Рима!
— Это мой личный представитель,— надвинулся на него Нерон,— все равно что я сам. Ты понял?!
Палибий снова кивнул:
— Я все понял, принцепс.
Нерон поднял указательный палец, выговорил сердито:
Читать дальше