Лев Жданов - Стрельцы у трона. Русь на переломе

И в сопровождении хозяина гость пошел к дверям.

Матвеев был сильно взволнован всем, что сказал Толстой. Ему очень хотелось еще потолковать с хитрым гостем. Но как раз в эту минуту стенные часы стали звонко, протяжно выбивать удар за ударом, и Матвеев словно вздрогнул от их звука, не стал задавать Толстому больше никаких вопросов, не удерживал его, простился и почти неучтиво поспешил выпроводить на крыльцо, приказав людям, чтобы подавали сани гостю.

— Торопишься, хозяин ласковый… Разумею, вижу… И не можно инако: зван, слышь, к верху… Царь али там царица зовет… А все же помни и про Углич… и про Битяговского со присными… Всево бывает… Не возьму я на душу греха… Ничево я тебе не сказал, никово не назвал… А остерег. Штоб не остеречь — не давал я присяги… Душа моя чиста… Спаси, Бог… Прощай, хозяин ласковый. Поскачем далей… Хе-хе-хе… Прости…

Не успели сани Толстого отьехать и пятидесяти шагов от ворот Матвеева, — ему навстречу прокатил большой возок, провожаемый тремя-четырьмя челядинцами в простых чекменях. Но по лошадям и по возку Толстой узнал выезд князя Ромодановского.

Повернув с площади в проулок, куда было надо, Толстой остановил свои сани, подозвал одного из провожавших его челядинцев и негромко приказал:

— Слышь, Петька, слезай с коня, пусть Митроша в поводу ведет… Ты выезда боярские добре знаешь… Хто нам встрелся вот за поворотом?

— Никак сани да кони князя Григорья Григорьича…

— Вот, вот. В гости он едет туда, где и мы были. И охота мне знать, ково ныне подзывал на вечерок Матвеев… Так походи околь усадьбы, только не близко, не узрили б тебя… Да примечай: чьи люди да кони вьезжать во двор будут… Как увидишь, что боле не едут, — домой поспешай, мне доложи. Все ладненько спроворишь — два алтына получишь, не сумеешь — в батоги поставлю… Слышь…

— Вот как все промыслим, боярин-батюшко… Хошь вперед деньгу отсыпай…

— Ну, гляди… Што-ништо, да всыплю… Живо…

Парень отдал коня товарищу и вернулся назад.

Толстой поехал дальше, убаюкиваемый звяканьем наборной сбруи на конях, скрипом снега под полозьями… Он полузакрыл глаза, словно бы ему резал глаза отблеск лучей полной луны на белоснежном насте дороги, еще не заезженной, нетронутой почти после недавней метели…

Не то дремал, не то думал о чем-то он все время, пока сани не подъехали к воротам его небольшой усадьбы.

Часа через два заявился и Петька.

— И народу же наехало к Артамонычу, — вертя головой, таинственно сообщил парень. — Слышь, боярин, я ровно бы пьяный прикинулся… Все тамо маячил… Ровно бы с чьево суседскаво двора кабальный… Вот — и вызнал все, со всеми, почитай, конюхами и толковал… Хто — незнакомые… А как вижу, што знакомый парень, — я и рыло скошу… И…

— Ну, ладно. Сказывай, хто да хто тамо есть?.. А свое — после…

— Ково нет, легше сказать… Слышь: князь Григорья Григорьича повстречали мы. С сыном приехал. Да оба князя Одоевские, Никита Иваныч с Яковом с Никитычем… Языков, Иван Максимов, да Ртищев Михайло, не то — Семен… Не, Михайло… да Черкасские оба князи: Михаилы обое… Урусов Петра князь… слыть, да Долгорукие братаны… Оба Федорыча… да… Стой, вот, ровно и не все… Пожди, боярин, припомню…

— Из Голицыных хто был ли? — желая помочь парню, спросил Толстой.

— Был, был… Как же… Князь Борис был… И Василий… Не… Василья не было… Да еще… эк ево…

— Лихачев, кравчий… Может, видел…

— Был, был и он… Да и поважнее… Вон, энтот, седой такой, рожа красная, ровно бы пожар на ей занялся… Борода — копной висит…

— Князь Репнин Иван…

— Ен, ен самый… Вот как ты потрафил, боярин… Вот, почитай, и все… Али, правду молвить, може, и еще трое-четверо, да все народ не такой значной, вон, как те, што сказывал тебе… Уж, как милость твоя, отец ты наш… Чем пожаловать повелишь…

И парень добил челом.

— Ну, хоша ты, видно, там успел хватить, по пути… Поди, половину и запамятовал, ково видел…

— Ни-ни… Побей меня Крест Святой… Разрази меня Владычица-Троеручица… Да лопни мои глаза, расколись моя утроба… Всех попомнил… Хошь сам поезжай, погляди, боярин…

— Ну, буде вздор молоть… И не след бы… Да уж обещано… На, вот, ступай, пропивай… Да, гляди, утром — на работе исправно быть…

Он кинул пятаки парню. Тот на лету подхватил их, стукнул в пол челом и радостно вышел из покоя, бормоча:

— Ну, вестимо, стану ровно лист перед травой… Во всяк час на деле…

Парень не обманул Толстого. Если много народу собралось к Хитрово, замышляя гибель Нарышкиных, — еще больше значительных бояр и князей собралось на совет к Матвееву, так как на другой день решено было идти к больному царю, просить от него окончательных распоряжений насчет наследника.