Игорь Лощилов - Предтеча [Повесть]

— Показывай, что у тебя тут! — приказал Василий.

Ключник начал тыкать по сторонам:

— Тама мед и вино церковное, тама фряжские вина и греческие, тута пиво разное: сборное, поддельное и простое, здеся уксус и квас ячный, вона — вишни и яблоки в патоке, а ближе всего — воды вишневые, брусничные и яблочные. Всего семьдесят полных бочек и тридцать неполных. Куды вести?

— Нам водичка брусничная ни к чему, до меда веди, — сказал Василий.

Направились в дальний конец. Ключник подошел к одной из самых больших бочек, взял кувшин и нагнулся к затычке. В дно кувшина ударила пенная струя. Наполнив его, ключник стал затыкать бочку и вдруг услышал глухой стук. Повернув голову, он увидел искаженное болью лицо великокняжеского стремянного, который стал медленно валиться на пол. Ключник резко поднялся, но тут же на него обрушился страшный удар, ему на мгновение показалось, что голова его раскололась на две половины, и это было последнее ощущение, перед тем как провалиться во тьму…

Поводчик спокойно перешагнул через тела своих жертв, взял кувшин и стал подниматься наверх. У двери он остановился, так же аккуратно повесил ключ-кистень на свое место и вышел во двор.

— Поторапливайтесь, ребята! — крикнул он копошившимся у возка скоморохам. — Сейчас только вино снесу, и поедем!

— Слышь, дружина! — подошел он к стражнику, охранявшему вход в покои. — Воевода ваш приказал кувшин вина отнести лекарю. Сам понесешь или мне идтить?

Стражник видел, как скоморох спускался с Василием в погреб, и равнодушно спросил:

— А сам-то где?

— В погребе застрял. Они там с ключником пробу государскому меду делают! — хитро подмигнул поводчик.

— Иди ужо, — махнул рукой стражник, — да вертайся тут же.

Поводчик стал подниматься в покои. Отворил дверь одной из комнат, заметил спавшего лекаря, вошел и поставил кувшин на стол. Огляделся по сторонам, увидел дверь, ведущую в соседние покои, заглянул туда. Дальний угол комнаты был завешен пологом, за которым слышалось негромкое посапывание спящего человека. Поводчик вынул широкий нож, скрытый полою кафтана, бесшумно подошел к пологу и резко отодвинул его…

Матвей спешно гнал коня к загородному дому по узкой лесной дороге. Деревья испуганно жались к ее краям и нехотя расступались перед всадником, словно пытались своими телами преградить ему путь. Они хлестали ветвями, кололись сучьями, дыбили свои корни под ногами мчащегося коня, но Матвею было не до того — на его груди хранилась разгадка письма к Просини, сделанная старцем Андронникова монастыря. Давным-давно, более тридцати лет назад, прибыл этот старец из далекого Царьграда вместе с митрополитом Исидором. Долгое время состоял митрополичьим писцом, был вместе с ним на позорном Флорентийском соборе [21] Флорентийский собор — Вселенский собор католической церкви, проходивший в 1438—45 гг., на котором была провозглашена уния между католической и православной церквами. Русской церковью эта уния не признавалась. и не оставил его даже потом, в темнице, где оказался папский прислужник, предавший православную церковь. Когда Исидор бежал, бросив всех своих помощников и друзей, многознающий писец предпочел укрыться в тихой обители. Укрылся да так и остался в ней, надолго пережив своих неожиданно быстро исчезнувших товарищей по митрополичьей службе.

Старцу не составило труда прочитать привезенное письмо. Самыми значащими в нем оказались два приписанных слова, которые с самого начала тревожили Матвея. «Добей его!» — грозно требовали они, а знак восьмилучевого креста, стоявшего за ними, указывал, что приказ исходит от важного лица и должен быть безоговорочно исполнен так, как если бы его отдал сам папа. Матвей, узнавши разгадку, сразу же погнал коня к загородному дому.

«Просини, выходит, папский соглядатай, — рассуждал он, — вхож завсегда к самому великому князю и к его близким, значит, многие неявимые дела московского двора становятся известными Риму. Окроме того, папа сможет многое у нас переменить, ежели надумает через лекаря извести великого князя и весь его род. Нет и не было никогда проку нашей земле от чужеземных гостей, а мы все одно: своих глупим, чужих голубим. Ну ничего, скажем государю про Синего, он его живо перекрасит… Главное сейчас другое — вызнать, кто дал приказ лекарш погубить Яшку? Приказ был вписан новой рукой и не теми чернилами, — значит, писал его другой человек. Может, тот, кто дал весть о вчерашнем выезде великого князя?.. Но писал, похоже, не русский — уж очень уверенно латинские литеры прописаны. Как ни гадай, нужно, первое дело, найти подбросившего письмо — у него кончик всей цепочки. Ухватим кончик — и по сцепкам пойдем, их не так много… Только бы успеть, пока злых дел не натворили!» И Матвей снова опустил плеть на бока хрипящего коня.