— Полька, император.
— И в этом тоже был уверен. О, какое приятное знакомство. Теперь уж непременно посажу вас, графиня.
Император взял ее за руку и, как дитя, слегка нажимая на плечо, посадил в кресло. Сам сел подле, закинув ногу на ногу, и с нескрываемой, несколько наглой усмешкой стал смотреть на потупившуюся графиню.
С женщинами Наполеон держал себя вообще не только бесцеремонно, но даже цинично. Он их презирал и был уверен, что они только и способны рожать детей. Подобный взгляд был в нем неудивителен, если вспомнить, что в молодости он вел жизнь крайне уединенную, а когда при директории обстоятельства и собственный его гений выдвинули его вперед, то он посещал такое общество женщин, в котором именно о женщинах не мог составить выгодного понятия. Он не умел обращаться со сколько-нибудь порядочными женщинами, не умел говорить с ними, а так как всякого рода стеснения были ему невыносимы, то он по возможности избегал их. Особенно он ненавидел умных женщин. Г-жа Сталь всю жизнь была для него чем-то непонятным и невыносимым. В женщинах ценил он только одну молодость и красоту и в этом отношении был неразборчив донельзя. Он даже несколько раз влюблялся, но — Боже мой, что это была за любовь! Это было нечто в высшей степени наглое и возмутительное. Но он, оправдывавший свои действия во всем, говорил и по поводу своих привязанностей: «Не всякий имеет право так любить, как я люблю! Я люблю слишком по-своему».
И точно, он любил по-своему. Сидевшая теперь перед ним графиня Эвелина, вся в черном, с большими синими глазами, великолепно сложенная, начинала сильно нравиться великому императору. Он щурился, глядя на нее и слегка подергивая губами, что у него было признаком хорошего расположения духа.
Графиня все еще сидела потупившись, что необыкновенно шло к ее фигуре и представляло нечто в высшей степени очаровательное.
— Графиня! — начал Наполеон. — Я очень доволен тем, что вижу перед собой не духа, а живое существо, и притом — такое милое! Я плохо знаю этот дикий край. Скажите мне… О, я вам поверю!., скажите мне: что за народ московиты?
— Великий народ, император, — произнесла тихо графиня.
— Одно и то же! — возвысил голос Наполеон и забарабанил пальцами по столу какой-то медленный марш. — Вы не сговорились ли с Коленкуром, милая графиня? Коленкур того же мнения.
— Я Коленкура не знаю, император, — сказала графиня.
— Не знаете! Га! Откуда же вы знали те случаи, о которых мне предсказывали ранее?
— Орел знает небеса, крот — землю. Вот разгадка моих предсказаний, император.
— Как все объясняется просто! — воскликнул Наполеон.
— Проста и сама жизнь, император.
— Га, да вы философ, графиня! — засмеялся Наполеон. — Вам сколько лет? Двадцать. Не более, конечно. Странно: так мало живете и так много знаете. Конечно, вы знаете и то: чем окончится мой поход в Россию?
— Знаю, император, — сказала твердо графиня.
— Да, да, припоминаю, вы уже сказали мне это: на меня обрушится вся Европа…
— Более, император.
— Ну?
— Вам придется отступить из России.
Наполеон вскочил, сильно двинув в сторону кресло.
— Что за женщина! — вскричал он. — Она, кажется, хочет быть не стряпухой, а полководцем! Впервые вижу такую выскочку, — горячился грубо император. — Госпожа Ремюза, та тоже умничала, но эта… О, вы уж слишком умны, дитя мое! — обратился император прямо к графине, сидевшей, как черное изваяние. — Умерьте ваши предсказания, а то иначе и я могу кое-что предсказать!
— Я не боюсь угроз императора, — произнесла тихо и без волнения графиня и при этом медленно поднялась. Взволнованный император быстро шагнул к ней:
— Стойте! Не уходите!
Графиня стояла, не трогаясь с места.
— О, эти женщины, — понизил несколько тон своего голоса император, — всегда лезут туда, где их не спрашивают!
Он зашагал по кабинету.
— Эти Юдифи мне не по душе!
— Кто же вам по душе, император? — проговорила графиня. — Вирсавии?
Наполеон остановился в упор перед графиней.
— Вы румянитесь? — спросил он насмешливо.
— Я для этого еще слишком молода, император.
— Га, молоды! Но румянятся и молодые. Женщина никогда не забывает о румянах. Им особенно идут две вещи — слезы и румяны! Советую и вам, графиня, заняться этими двумя вещами. Политика вам не к лицу. Вы в шахматы играете, графиня?
— Нет, император.
— Жаль. Я бы сыграл с вами партию. Посмотрел бы, кто останется в выигрыше.
— Играя, я вам уступила бы, император.
Читать дальше