Роберт Святополк-Мирский - Дворянин великого князя

Федор задумался.

— Я начинаю подозревать, что здесь речь идет о политике. И о политике большой. А ты говоришь, неважные пустяки…

Князь Бельский прощался с князем Олельковичем на том же самом месте, где ровно три дня назад встречал его.

Как и тогда, Олелькович был навеселе и, отвечая на укоризненный взгляд Федора, попытался виновато отшутиться:

— Да я ничего, Федя — это все он. Такой, знаешь, строптивый конь. Не хочет везти меня, и все тут. Пришлось на дорожку — самую малость… Медок у тебя отменный. — Он попытался весело захохотать, но смех получился жалкий и неестественный.

— Помни все, что я сказал тебе вчера, Михаил, иначе не сносить нам всем головы, и тебе в первую очередь! Ни слова никому! И не пей, черт тебя подери! Хотя бы ради этого тебе пришлось повсюду ходить пешком!

— Ну ладно, Феденька, ладно, я буду, это… Как ты сказал… Ну в общем, ты того… Это… Не волнуйся. Прощавай, брате!

Они обнялись, как обнимаются чужие люди, когда хотят показать окружающим, что они в большой дружбе.

Олелькович уже было двинулся в путь, потом вернулся и, оглядываясь на свою дружину, заискивающе попросил:

— Ты, Феденька, это… Скажи Ольшанскому, что бы он никому… Ну в общем, чтоб эта дурацкая история с этим, как его…. Ну с быком… Не выплыла.

Теперь, когда я уже не просто Олелькович, а… ну, в общем, — сам знаешь… Это неудобно! И потом, если бы проклятый Глинский не вывел бы меня из равновесия… Я уже приготовился бить быка прямо в сердце, когда этот выскочка, с перепугу отбежав в сторону, случайно угодил в зверя и отнял у меня заслуженную победу.

— Ты можешь быть спокоен, — холодно ответил Федор и едва слышно добавил сквозь зубы, — государь.

Олелькович тяжело развернул коня и грузно поскакал вдогонку поредевшему отряду своих людей.

У его седла мерно покачивалась огромная лохматая голова зубра и смотрела на Федора мертвыми глазами.

Олелькович двигался по Стародубской дороге, направляясь в Гомель с тем, чтобы там пересечь Сож, оттуда — на Речицу и, переправившись через Березину, — прямой дорогой в свой стольный город Слуцк.

Он на двадцать шагов опередил своих молчаливых людей и ехал один, погрузившись в глубокую задумчивость. Сначала его мысли были невеселыми, он вспомнил о Глинском, о своих пропавших неизвестно куда людях, о нареканиях Федора, но потихоньку, удаляясь от терема на Ипути, он с каждой верстой все меньше думал о прошлом и все больше — о будущем.

Когда до Гомеля оставался десяток верст, князь Олелькович уже забыл обо всем, что осталось за его спиной, и мысли его сплелись радужной паутиной, в которую он ловил свое будущее, и видел в этом будущем множество веселых праздников, освещенных желтым блеском короны, ощущал во рту вкус дорогих заморских вин и предвкушал удовольствие от необыкновенных речей, которые он будет произносить на всевозможных сеймах, радах и посольских приемах…

Он был так увлечен этими золотистыми мечтами, что даже не взглянул на бедно одетого одинокого всадника, который встретился ему на пути.

И не было Михайлушке никаких знаков свыше, и не дрогнуло его сердце, и не услышал он торжественных голосов — ничего не подсказало ему, что в эту минуту он находится как раз на том самом месте, где бесследно погибли его люди, и в двух шагах от него проезжает человек, от руки которого пали двое из них.

Медведев же, напротив окинул князя внимательным пристальным взглядом, не упустив ни единой черточки его облика, ни одной детали его снаряжения. Но глаза его сузились, когда, разминувшись с князем, он увидел впереди восьмерых его людей. Они были одеты богато и роскошно и ничем бы не напоминали ночных убийц, если бы не точно такие же боевые топоры у седел и такие же тупые угрюмые лица.

Подобно своему хозяину, они не обратили на Василия никакого внимания, но он запомнил их, пораженный сходством топоров и странным стечением обстоятельств. И долго еще потом звучали в его ушах слова, запомнившиеся с детства: "В мире нет ничего случайного…"

Вчерашний день был потерян впустую. Князь Можайский по причине своей болезни никого не принимал, и только поздно вечером Филиппу удалось добиться встречи с ним. Князь принял его очень любезно, расспрашивал об отце, велел ему кланяться, передать, что он его любит, но на вопрос о князе Семене ответить не мог. Он слышал, что полгода назад Семен был в Вильне, и это — последнее о нем известие, дошедшее до князя. Увидев огорчение Филиппа" князь Можайский после некоторого колебания решился сообщить, где находится Федор. А уж Федор наверняка знает, где его брат. Князь Можайский предупредил Филиппа, что он обещал Федору никому не открывать, где он, и сейчас нарушает свое обещание только в память о верной службе Алексея Бартенева. Это все, что он мог сделать.