Перл Бак - Императрица

Цыси не стала терять ни секунды. Она как ураган пролетела мимо родича, тот, не мешкая, ринулся следом, а за ними поспешил Ли Ляньинь. На ходу императрица через плечо бросала евнуху приказания:

— Объяви меня… скажи Сыну неба, что я несу с собой наследника!

Словно несомая ветром, Цыси устремилась к Охотничьему дворцу. Когда она влетела в дверь, никто не осмелился преградить путь неистовой матери. Цыси услышала детский плач и, остановившись на мгновение, прислушалась: это был голос сына. О, какой славный плач вел ее к нему! Отталкивая перепуганных служанок, Цыси пробегала одну дверь за другой и наконец нашла покои, где плакал малыш. Ворвавшись в комнату, она увидела, как служанка пытается развлечь ее ребенка, но тот был безутешен. Цыси схватила его в объятия, а он обвил ее шею ручонками и замолчал от удивления. А императрица уже вновь бежала по дворцовым проходам и коридорам, вверх по каменным ступеням, через залы и спальни, пока не добралась до той, что была самой дальней. Не останавливаясь, она прошла прямо к двери, которую главный евнух уже держал для нее открытой.

— Жив ли еще Сын неба? — спросила она.

— Дышит, — ответил главный евнух, и его голос был хриплым от плача.

Вокруг огромной кровати, приподнятой, будто гроб, стояли на коленях евнухи. Они плакали, закрыв лица ладонями. Цыси прошла между ними, словно через лес склоненных деревьев. Приблизившись к императору, она встала у изголовья с ребенком на руках.

— Мой господин! — позвала императрица громким и отчетливым голосом. Она подождала, но Сын неба не ответил.

— Мой господин, — снова позвала она. Ах, подействуют ли прежние чары?..

На сей раз император услышал и его тяжелые веки поднялись. Он повернул голову. Умирающие глаза посмотрели вверх и увидели лицо любимой.

— Мой господин, — сказала она. — Вот ваш наследник.

Широко раскрыв темные глаза, ребенок разглядывал умирающего.

— Мой господин, — продолжала Цыси, — вы должны объявить, что именно он ваш наследник. Если вы слышите меня, поднимите правую руку.

Все смотрели на безжизненную, высохшую руку с желтой сморщенной кожей. Наконец, она шевельнулась с таким усилием, что присутствующие застонали.

— Мой господин, — властно сказала Цыси, — я должна стать регентшей при сыне. Никто, кроме меня, не сможет сохранить ему жизнь и помешать врагам уничтожить его. Пошевелите же правой рукой, чтобы все видели ваше желание.

И снова ответом было медленное, едва заметное движение.

Цыси шагнула к постели и приподняла желтую руку.

— Мой господин, — позвала она, — мой господин, вернитесь еще на один миг!

С огромным усилием его душа вернулась на зов ее голоса. Тусклые глаза двинулись, и их взгляд остановился на лице императрицы. Цыси вынула спрятанный на груди пергамент, а предвосхитивший ее желание Жун Лу принес с письменного стола алую кисть и вложил ее в руку императора. Жун Лу принял у императрицы ребенка.

— Вы должны поставить подпись под завещанием, мой господин, — внятно сказала Цыси умирающему. — Я беру вашу руку… так… обхватим пальцами кисточку… так…

Рука императора подчинялась Цыси, пальцы двигались, выводя высочайшее имя.

— Спасибо, мой господин, — сказала императрица и вновь спрятала пергамент у себя на груди. — Теперь отдыхайте, мой господин.

Жестом она приказала всем удалиться. Жун Лу унес ребенка, а евнухи сбились в дальнем углу комнаты и застыли, прикрыв лица рукавами. И тогда мать наследника опустилась на кровать, приподняла голову императора и подложила под нее руку.

Теплилась ли в нем еще жизнь? Она прислушалась и уловила в груди несчастного слабый трепет. Сын неба широко раскрыл глаза и заглотнул воздух.

— Твои духи… сладостны…

На короткий миг император задержал дыхание, и воздух задрожал у него в горле, а затем вырвался мощной струей, вместе с которой тело покинула и душа.

Императрица с нежностью опустила его голову на подушку, низко склонилась над ним и дважды простонала. Она даже заплакала. Слезы лились из жалости от того, что мужчина умер столь молодым и никогда в жизни не был любимым. О, если бы ее хоть однажды посетила любовь к нему! Цыси опечалилась, она твердо знала, что этого не могло случиться.

Цыси скорбно поднялась и вышла из императорской спальни медленным шагом, как и подобало овдовевшей императрице.

Скорбная весть облетела дворцовые покои быстрее ветра. Почивший император обрел временное пристанище в Зале аудиенций, двери которого были заперты не только на засовы, но и на висячие замки. У всех ворот огромного здания Жун Лу поставил по сотне воинов императорской гвардии. Только птицы могли свободно летать и даже гнездиться среди золотых драконов, вздыбившихся на двухъярусных крышах. Под тяжелыми карнизами внешних колоннад застыла глубокая тишина, однако в ней не было покоя. Дворцовые стены скрывали сражение за власть, но кто знал, где пройдет последняя битва?..