Перл Бак - Императрица

Они раскрылись сегодня утром. Это императорский цвет, и это знак, — прошептала она.

Теперь для тебя все — знак, — сказал он.

Орхидея повернулась к нему, в ее глазах сверкнул гнев:

Разве долг не велит мне служить императору, если я буду выбрана?

Она вздохнула, взяла себя в руки и мягко добавила:

Если меня не выберут, я стану твоей женой.

В комнату вошла Лу Ма и посмотрела сначала на одного, потом на другую.

Ваш дядя проснулся, молодая госпожа. Он говорит, что будет завтракать в постели. А ваш родич пусть к нему войдет.

Служанка удалилась, и было слышно, как она застучала посудой на кухне. Дом просыпался. Мальчишки ссорились на внешнем дворе у ворот. Из спальни донесся жалобный зов:

Орхидея, старшая сестра! Я нездорова. У меня болит голова…

Орхидея, — повторил Жун Лу. — Теперь для тебя это слишком детское имя.

Она топнула ногой:

Это пока что мое имя! И почему ты еще здесь? Выполняй свой долг, а я буду выполнять свой.

Орхидея стремительно бросилась прочь из комнаты. Стражник увидел лишь, как она отодвинула занавеску и скрылась.

Она знала теперь наверняка: она поедет в Императорский город и будет, должна быть выбрана. В один миг она разрешила сомнения долгих дней: стать женой Жун Лу, матерью его детей — многих детей, потому что оба, и он и она, пылали страстью, или быть императорской наложницей. Но Жун Лу любил лишь ее одну, ее же любовь, хотя и принадлежала ему, требовала чего-то большего. Чего же? Это она узнает в день императорского вызова.

На двадцать первый день шестого лунного месяца Орхидея проснулась в Зимнем дворце Императорского города. Она вспомнила, о чем думала, засыпая вчера.

— Я в стенах Императорского города!

Ночь кончилась. Пришел день, великий и значительный, наступления которого она тайно ждала с раннего детства, с той поры, как старшая сестра Сакоты навсегда покинула дом и стала императорской супругой. Она умерла, не успев возвыситься до императрицы, и никто из семьи никогда больше ее не видел. Но она — Орхидея — будет жить…

Держись отдельно от всех, — напутствовала ее вчера, мать. — Ты — одна такая среди девушек. Сакота — маленькая, изящная, застенчивая красавица, и, конечно же, ей будет оказано предпочтение. Но какое бы место тебе ни дали, ты можешь подняться выше.

Мать всегда была сурова, и эти слова она произнесла вместо прощания. Дочь запомнила их. Она не плакала, слыша в ночной тишине плач других девушек, боявшихся, что на них падет императорский выбор. Ведь избранница — и это ей откровенно сказала мать — больше никогда не увидит свой дом и семью. По крайней мере она не сможет побывать дома, пока ей не исполнится двадцать один год. Между семнадцатью и двадцатью одним протянутся четыре года одиночества. Но обязательно ли они должны быть одинокими? Когда Орхидея вспоминала Жун Лу, на душе становилось тоскливо. Однако она думала еще и об императоре.

В ту последнюю ночь дома она не смогла заснуть от волнения. Сакота тоже не спала. В ночной тишине послышались шаги, и она узнала их.

Сакота! — позвала она.

В темноте лицо ее тронула мягкая ладонь кузины.

Орхидея, я боюсь. Позволь мне лечь к тебе в кровать.

Орхидея, подвинув спавшую рядом сестренку, освободила место для кузины. Сакота скользнула под одеяло. Руки и ноги у нее были ледяными, — она дрожала.

Ты не боишься? — прошептала она, прижимаясь к теплому телу Орхидеи.

Нет, — ответила та. — Что со мной может случиться? И почему ты должна бояться? Ведь когда-то император выбрал твою сестру.

Она умерла во дворце, — тихо сказала Сакота. — Она была там несчастна, ей хотелось домой. Я тоже могу умереть.

Я буду с тобой, — сказала Орхидея.

Она обняла худенькое тельце. Сакота всегда была слишком слабой и нежной.

А если нас определят в разные классы? — спросила Сакота.

Так и получилось: их разделили. Когда девушки впервые предстали перед вдовствующей матерью Сына неба, та отобрала из шестидесяти двадцать восемь. Сакота была сестрой покойной супруги, поэтому попала в первый класс, а Орхидея в третий.

У нее есть характер, — сказала, глядя на Орхидею, старая и мудрая вдовствующая императрица. — В ином случае я определила бы ее во второй класс, потому что не подобает ставить эту девушку в один класс с ее кузиной — сестрой моей невестки, которая ушла на Желтые источники. Пусть она отправится в третий класс. Мой сын, император, не заметит ее там.

Орхидея выслушала это со скромным и послушным видом. Она вспоминала прощальные слова своей матери. Ее мать была сильной женщиной.