Михаил Ишков: Валтасар

Задержаться бы на мгновение, глянуть на атаку, но скоро густой дым горевших хат затянул место сражения, а меня неодолимо потянуло вдаль.

Шагая по небесам по-над берегом Днепра, я наблюдал волны литовских и польских нашествий, рвавших «украйну» Руси. Оказался свидетелем погрома Киева, узрел походный шатер Батыя, более напоминавший передвижной дворец. Сошел на землю в устье Днепра и на лимане — вот редкая удача во сне! повстречался с самим святым Андреем Первозванным. Он был здоровяк, мужчина сильный, крепкий. В ту пору, установив крест на высоком берегу Днепра, он направлялся в Ахею. Я пытался предупредить его о гибельности этого хождения. Святой человек только усмехнулся в ответ — он обо всем ведал: о нечестивцах, проживавших в городе Патры, о кресте в виде буквы «ха», ожидавшем его в Патрах… Мне ли отговаривать апостола!.. Всю ночь мы просидели у костерка на берегу тихой протоки, толковали о том, что было, что будет. Похлебали ушицы, преломили хлеб. Апостол благословил меня на дальнейший поход, «ибо (я накрепко запомнил его слова, «зарубил на носу») не только Internet, но и изучение жизни древних народов, тоже является постижением воли Господа нашего Иисуса Христа». — Как это? — удивился я.

— Побываешь в Вавилоне, узнаешь, — ответил великий добрый человек.

Он отправился на север, а я, следуя его совету, продолжил путь наполдень.

Его напутствие грело мне душу весь долгий путь над Черным морем, над Армянским нагорьем. Оставив позади горные хребты, я спустился на землю возле развалин древнего города Харрана и оттуда уже, погрузившись в библейские времена, водной ширью Евфрата направился к морю.

Скоро в насквозь прозрачной, небесной голубизне, повыше ровного месопотамского — горизонта, очертилась пирамидальная, ступенчатая гора, на вершине которой заблистало что-то вроде бельведера. Это же знаменитая Вавилонская башня, а надстройка — храм Бела-Мардука! Заиграли радужными бликами выложенные в разные цвета ступени самой башни, и, наконец, где-то на уровне двух самых высоких, отсвечивающих золотом и серебром ярусов затрепетали метелки финиковых пальм, кроны яблоневых и гранатовых деревьев. Я затаил дыхание — вот они, висячие сады, бесценный подарок, поднесенный любимой женщине влюбленным мужчиной. И тут же подступила горечь — имя этой женщины поглотили века, и теперь мы не можем точно сказать, как звали мидийскую царевну: то ли Амитиис, то ли Амиту, то ли Амитиду, то ли Амтиду. Она являлась родственницей нам, славянам…

Город ликования открылся мне башнями у ворот Иштар, а также продолженной влево линией бастионов, среди которых заметно выделялась стена Имгур-Эллиль. Стены Вавилона составляли красу и гордость священного города. Всего вокруг столицы было возведено тройное кольцо, не считая могучего наружного вала, которая включил в свои объятья не только городские кварталы, но и летний дворец Навуходоносора, а также предместье, где жила знать, Бит-шар-Бабили. К тому моменту, когда наш калакку [7] Калакку — плот, собранный их надутых воздухом бурдюков или мехов, который с товарами сплавлялся вниз по течению. По прибытию на место назначения меха сдувались, грузились на вьючных животных и вновь доставлялись в верховья. Такой способ транспортировки грузов до сих пор применяется в Двуречье. пристал к берегу, я был бос, загорел до черноты, за плечами котомка, на бедрах чистая белая повязка. Свернул к воротам Сина, бога Луны.

Сначала попал на базарную площадь, прислушался к воплям разносчиков холодной воды и продавцов свежеиспеченных лепешек, загляделся на местных акробатов, ловко влезавших на гладкий высокий шест и крутивших на нем самые замысловатые сальто и перевороты. Не мог глаз оторвать от одетого в широкие шальвары и кожаный жилет на голое тело молодца, разгуливавшего по лезвию длинного двуручного меча, чья острота была неоспоримо проверена одним из зрителей, который легко разрезал о клинок волос, выдранный из хвоста осла. Рядом группа острословов подбивала крестьянина, приведшего на продажу бычка, поиграть «в кубки». [8] Это все та же знаменитая игра в «наперстки», одно время очень популярная среди россиян. Родилась она в Индии и еще до новой эры через Вавилонию перекочевала в Древнюю Грецию. (А. А.Вадимов, М.А.Тривас. От магов древности до иллюзионистов наших дней. М. Искусство. 1966 г. С. 23–24.). На выходе с базара ловко управлялся с огнем фокусник в индийском наряде. Он ходил по раскаленным углям, выдувал изо рта гигантских размеров пламя, добывал огонь из каждой безделушки, подсунутой ему зрителями.