Григол Абашидзе - Цотнэ, или падение и возвышение грузин

У летописца, описывающего великое Шабуранское сражение, казалось бы, не должно было найтись места и времени для рассказа о лани, лисе и зайце, которых Саргис поразил своими стрелами. Но летописец — замечательный психолог. Он знает, что этот незначительный на первый взгляд эпизод решил судьбу Саргиса Джакели. Именно его душевное спокойствие, хладнокровие и сила воли восхитили Хулагу-хана. Если бы даже в ходе сражения Саргис и не спас его, всё равно хан помиловал бы Джакели, оценив его достоинства.

Жамтаагмцерели не простой пересказчик происшедшего. Он пытается проникнуть в законы истории и разгадать побуждения людей, творящих её. Он оголяет корни начал, присущих человеческой природе: эти начала одновременно существуют в человеке, и Жамтаагмцерели старается показать проявления добра и зла, возвышенных стремлений и низменных побуждений: Он не ограничивается сухим рассказом о действиях. Он старается истолковать, объяснить мотивы, движущие героями, передать их душевное волнение, а зачастую старается выявить и такие причины, которые даже сами герои повествования скрывают в глубине души. Жамтаагмцерели говорит о возможных причинах и высказывает по этому поводу свои соображения. Присущая Жамтаагмцерели психологическая глубина проникновения в душу человека зачастую достигает большой художественной силы. Он глубоко заглядывает в человеческую душу и в личных качествах того или иного персонажа разглядывает общечеловеческое.

Как историк и моралист Жамтаагмцерели более или менее изучен. Но как художник и психолог он достоин особого изучения. Летописец часто не повествует, а живописует, пластически восстанавливая давно прошедшие события. Оживлённые им картины будто наяву стоят перед нами.

«Джалал-эд-Дин приступил к разрушению купола храма Сионского и установлению там грязного своего седалища и по высокому и длинному мосту поднялся и сделал и приказал доставить пребывавшие постоянно в Сионе образы господа нашего Христа, святой богородицы, положить их у входа на мост лицом вверх и приказал пленным христианам, мужчинам, женщинам, ногою вступить на эти благородные иконы».

Мастерски описывает Жамтаагмцерели внешность Улу Давида после пыток. «Вывели Давида. Душа еле держалась в нём. Он был недвижим, и видевшим его казался мёртвым или окоченевшим, вид его поражал…»

В своих произведениях все историки тех времён уделяют большое внимание внешности монголов. Портрет, нарисованный Жамтаагмцерели, можно считать классическим. Он поражает почти фотографической точностью обрисовки черт лица. «Были они полны и стройны, на мощных ногах. Телом красивы и белы, глаза малые и удлинённые, оттянуты назад, белесые. Голова велика, волосы чёрные и густые, лоб плосок, нос столь низок (короток), что ланиты возвышаются над ним. В носу видны малые ноздри, уста малы, зубы ровны и белы. Совершенно безволосое лицо». И вообще Жамтаагмцерели в своём сочинении уделяет немало места созданию портретов, причём рисует их по определённой схеме (грузинские цари и вельможи, портреты Чингисхана, ильхана). И хотя в описании намечены только общие черты, всё же они не похожи на полицейские портретные описания, ибо им уловлены те черты лица, которые говорят о характере человека. Таковы портреты Дмитрия, Улу Давида, Давида Нарина, в которых, кроме черт лица, даны характер и природа человека.

«Был этот Дмитрий телом строен, цветом воздушен, по виду красив, волосом и бородой прекрасен, глазами светел, плечи плоские. Отличный воин, отменный всадник и лучник. Щедрый, милостивый, скромный».

В отношении сына Лаша-Георгия летописец говорит: «Был он велик и строен. Отличный лучник, милостив к людям. Сын Русудан же, Давид, был небольшого роста, лицом прекрасен, редковолос, быстроног, прекрасный охотник, сладкоречив и словоохотлив, добр, бодрый конник, в походе смиренен, справедлив».

В одном этом абзаце лаконично обрисованы не только внешность двух царей (двоюродных братьев), но и черты характера, которые впоследствии неоднократно проявлялись в их деятельности.

А поскольку, по убеждению летописца, характер царя определяет его политику, он выделяет те черты характера, которые оказывают влияние на царские поступки, на всю его деятельность и вообще на судьбу государства.

У нас ещё не изучены приёмы риторики, которыми традиционно пользовалась грузинская историография. Ещё не произведён сравнительный анализ взаимосвязи, взаимоотношения отдельных летописей всего свода «Картлис цховреба», не сопоставлены общие места.