Сергей Крившенко - Плавать по морю необходимо

Это только присказка, а сказка впереди… Тот же автор историк-краевед, но на этот раз не в газетной статье, а в книге иронизирует по тому же поводу: прапорщик Комаров не был первым в делах и помыслах своих. «История Владивостока для большинства его жителей кажется предельно простой: летом 1860 года некий [166] Курсив мой. — С. К. прапорщик со своими солдатами основал на пустынном берегу пост. И к очередному юбилею города появляются дежурные статьи про зимовку русского корвета, его первого жителя-купца и т. д. и т. п.» Наш историк-краевед решил нарушить традицию и написать на этот раз нечто не юбилейное об этом «некоем» Комарове. На полках Центрального государственного архива Военно-Морского Флота автор обнаружил новые документы о прапорщике Комарове: об этом было сказано в статье, но в книге, по сути, умалчивается — сносок нет. Что ж, это хорошо — находка, и она тем более приятна, что даже такой замечательный исследователь дальневосточной истории, как А.И. Алексеев, сетовал, что ему не удалось найти ни одного материала о Комарове, даже расшифровать полностью его имя-отчество.

Но в книге А.А. Хисамутдинова «Владивосток. Этюды к истории старого города» (1992) (а мы ведем речь о его работах) полное написание имени-отчества Комарова так и не прояснилось, но зато «нарисовалось» другое: наш знаменитый прапорщик, оказывается, был любителем Бахуса. Вот это и есть сенсационная новость! Наш автор вводит в научный оборот страничку из архива Военно-Морского Флота в Ленинграде, рапорт майора Хитрово, правда, без указаний единицы хранения (одно из тысячи пухлых дел, хранящихся на его полках). Не случайно этот этюд так называется: «Год первый. Майор Н.Н.Хитрово против прапорщика Н.В. Комарова».

Итак, майор против прапорщика… Вначале, судя по всему, прапорщиком были довольны. Он исправно докладывал о делах команды на берегу Золотого Рога. Вот, скажем, мы читаем в статье фрагмент из рапорта Н.В. Комарова командиру Уссурийского пешего батальона Амурского казачьего войска от 1 ноября 1860 года: «…имею честь донести Вашему Высокоблагородию, что во вверенном мне порту построено: одна казарма, одна кухня и один офицерский дом из елового леса, крытый тесом, план всех как законченных, так и предлагаемых построек препровождаю…» [167] С. 31. . Заметьте, чем занимались Комаров и его команда в первые неполные пять месяцев — строили! И зимой не останутся без дела — представьте эту первую зимовку почти на пустынном берегу, с нашими стужами и ветрами. Все надо было сделать своими руками [168] Кстати, рапорт этот более точно и с указанием источника («Морской сборник» № 5 за 1862 год) приводил А.И. Алексеев в книге «Как начинался Владивосток» (1985). !

Но вот и рапорт самого майора Николая Николаевича Хитрово, чиновника особых поручений генерал-губернатора Восточной Сибири. Он прибыл во Владивосток на клипере «Японец» весной 1861 года, как только пролив Босфор Восточный очистился ото льда. Он отбудет отсюда в конце августа, проведя здесь несколько месяцев. То есть, по существу, после первой зимовки, почти через год после основания порта. Цель чиновника — знакомство с положением дел на месте, в частности открытие угольных месторождений. Как известно из мемуаров Бурачка, в этом деле майор особенно не преуспел, это сделают после него другие, специалисты. Но, как видим, свой след в истории поста майор Хитрово оставил. Прежде чем говорить о его главном вкладе, восхитившем краеведа, несколько слов о времени пребывания майора на посту. Как пишет автор названной статьи и книги, пробыл майор Хитрово здесь четыре месяца, во всяком случае, не больше, и то задержался с отъездом до конца августа из-за болезни своей жены. Да, он приехал сюда с женой. Зачем? Чтобы остаться на долгий период? Зачем было брать в такую вроде бы служебную командировку молодую женщину? Можно отдать должное ее мужеству, но снова возникает вопрос — зачем? Сколько неудобств и хлопот это прибытие майора с женой на необустроенный пост доставило Комарову! Так что с восхищением писать об этом не приходится. А может быть, жены не было? Но мы полагаемся здесь целиком на историка, верим ему. Ведь брал же в дальнюю поездку на восток губернатор Н.Н. Муравьев-Амурский свою жену! Но то губернатор, а тут майор…

Однако вернемся к главному. «В архиве сохранилось несколько его рапортов, которые дают нам возможность взглянуть на жизнь первых владивостокцев», — пишет А.А. Хисамутдинов [169] С. 33. . К сожалению, приводит он только один из них, да и то не полностью, но, очевидно, на взгляд историка, самое важное. Что же оказалось таковым? «Во время моего пребывания в порту я неоднократно делал замечания прапорщику Комарову держать себя прилично званию офицера, как-то не напиваться в казармах вместе с солдатами», — начинает майор Хитрово, кстати, ни разу не назвав Комарова по имени-отчеству. И далее: «…я узнал, что вопреки уже отданным мною прежде приказаниям, сторож в тот вечер не поставлен [170] Куда должен быть поставлен сторож? — С.К. , когда снова велел его поставить, то дежурный во второй раз пришел ко мне и доложил, что он передавал мои приказания в казарму прапорщику, но прапорщик не велел меня слушаться [171] Передавал в казарму, выходит, казарма одна, а не казармы. И почему же майор руководит «казармой», не отходя от Кати? Ну, и тут главное «не велел слушаться» — прапорщик-то знает, что у него в команде не так много людей, чтобы кого-то ставить в сторожа, значит, надо было выслушать и прапорщика. — С.К. . Тогда я попросил прапорщика Комарова к себе на квартиру [172] Это где он с Катей! — С.К. , и, видя, что он в крайне нетрезвом виде, так что не мог стоять на ногах, не упираясь в дверь, я позвал стоявшего в отряде за фельдфебеля унтер-офицера Бородина, в присутствии которого прапорщик Комаров позволил себе мне говорить дерзости [173] Какие же дерзости? Что внушал влиятельному лицу прапорщик? Об этом ни слова. — С.К. .