Иван Басаргин - Дикие пчелы

Найда отвернулась от хозяина, будто ей и правда было стыдно за свои дела.

– Эхе-хе, жизня, не знаешь, куда и голову приложить. Все свою струну тянут. И этот гдей-то шурует по людям. М-да…

К Найде бросились щенята, уже довольно крупные, особенно черный, по кличке Шарик. Ростом он уже догнал мать, хотя еще был угловат и нескладен. Заяц, которого отпустила Найда, бросился убегать, ковыляя на покалеченных лапках, но Шарик догнал его, прижал к земле, схватил за шею и задавил. Серый пес крутился рядом. Он знал, что это уже не игра, где можно небольно кусать друг друга, здесь уже вступал закон сильного. Серый же хорошо знал клыки своего брата. Однажды он осмелел и хотел отобрать у него зайчонка, но получил такую трепку, что несколько дней хромал на все лапы. Найда попыталась восстановить справедливость, но Шарик покусал и ее, загнал в конуру.

– Не щенок, а дьяволенок, – ворчал Терентий, – даже матери не опустил. Вскормила на свою голову.

Но Шарик был честен. Он съел половину зайца, вторую оставил брату. Потом, сытые, они играли рваной рукавицей. Здесь Шарик играючи поддавался Серому, но нет-нет да сбивал с ног, прижимал лапами к земле, покусывая его шею. Но вот Найда навострила уши и зарычала. Щенки прекратили игру. Послышался топот копыт по тропе. Звякнула подкова о камень, всхрапнул конь. Найда с заливистым лаем бросилась навстречу всаднику, но тут же смолкла. Ехал свой человек. Маков приложил руку козырьком ко лбу, но с трудом узнал Безродного. Лицо его опухло от комариных укусов, борода и волосы спутались, штаны и куртка превратились в лохмотья.

– Чисто бродяга. Прибыл? Ну здоров ли был?

– Здоров твоими молитвами. Как тут дела?

– Все живы. Как охота?

– Еще пара таких ходок, и богачи мы. Фунтов двадцать набрали!

– Где Гришка?

– Скоро явится. Хотел медведя убить, но ранил, а тот на коня метнулся, вырвал лапищей коню брюхо и тут же сдох. Пришлось добивать лошадь. Теперь пешком кандыбает. Готовь баню. Тело зудит. Мошка и клещи заели. Что слышно в народе?

– Всякое, – уклончиво отвечал Терентий. – Приезжал из города исправник, тряс кокшаровских староверов, спрашивал, кто убил корчевщиков, но все без толку. О каком-то Тарабанове говорили, будто его работа, тожить не смог исправник доказать… Баулин заезжал, канючил деньги. Дал я ему сто рублей золотом. Радешенек. Вот они, царевы слуги, за пятак Расею продадут.

– Ну ты, Терентий, без этого самого.

– Да мне-то чо, что думаю, то и говорю. Велел тебе бороду сбрить немедля, будто кто-то пустил слух, что видели бандита с рыжей бородой. Значитца, быть во всем осторожным.

– Сказал ли ты ему, что за хорошую службу и радение он свое получит?

– Все мы свое получим, коли что. Как же, сказал, трижды напомнил. Слушай, Степан, а может быть, хватит? Ить ты теперь озолотился. Бросай это дело-то.

– Ты что, тятя, трусишь? Не боись. Считай, что только распочали. Придет срок – брошу.

– Черт, не распознал я тебя сразу, кто ты и что ты, ни в жисть не пошел бы с тобой. Тяжко. Ради Груни все терплю. Потом нужда…

– Все вы на нужду валите, чуть что. Иди топи баню, гоноши едому.

Щенки настороженно следили за Безродным. От него пахло чем-то страшным. Серый струсил и, поджав хвост, забрался в конуру, Шарик же ощетинился, водил носом, жадно нюхал, но не уходил.

Безродный присел на ступеньку крыльца, начал разуваться. Шарик вдруг пошел с рычанием на него. Остановился. Поднял голову и завыл.

– Еще ты развылся, – зло бросил Безродный, схватил плетку и опоясал щенка.

Шарик захлебнулся воем, глаза налились кровью, присел на лапы и прыгнул на обидчика. Даже удар плети не остановил его. Он впился зубами в штанину и вырвал клок. Степан отпихнул ногой щенка и вбежал на крыльцо. Размахивая плеткой, отбивался от наседающего пса. На шум поспешил Терентий. Отшвырнул Шарика в сторону… Безродный забежал в избу. Терентий надел на Шарика Найдин ошейник и посадил на цепь.

– Вот это пес! – вышел на крыльцо Безродный. – Ну удружил, старик! Помет, говоришь, волчий?

– Думаю, да. Найда пришла из тайги, там с волками повязалась, такое здесь часто бывает. Кто-то торскнет охотника, собака заблудится в тайге, так и пристанет к волкам. Ить волки сук-то редко убивают. Зимой начну с ним колотить кабанов и медведей.

– Сиди уж, колотильщик! Пса мне отдашь. Тебе хватит тех зайцев, что носит Найда.

– Не ем уже.

– Заелся?

– Как сказать, всему свое время. Орех на дереве растет, но не фрукт.

– Как там Груня?