Иван Басаргин - Дикие пчелы

– Это разве охота. Я в Сибири до сорока соболей за зиму добывал; а сорок соболей – это, по сибирским ценам, две тысячи рублей золотом. То-то. Прознал я, что здесь панты стоят бешеных денег – пятьдесят рублей фунт. С ума сойти! Ить каждый бык дасть пантов фунтов на десять. А мне добыть зверя – дело плевое, комару в ухо попаду. Вот построю хоромину, займусь наперво охотой, а потом буду ставить здесь торговое дело. Вам в помощь. Разбогатеете.

– Эх, Степан Егорыч, ты нас богачеством не смущай, – ответил на это Ломакин. – Ты знавал ли Бринера? Нет? Так вот сходи к нему, тута не так далече. Он тожить, когда ставил свои серебряные прииски, то всем обещал богачество. Теперь гля, что там делается? Рабочие его едва ноги волочат. А он гребет то серебро лопатищей. Миллионщик. У него в городе дворцы, корабли. Робил я у него год. Познал, чем едят лихо.

– И все же это хороший мужик, – шептал Розов, – держаться надо за него, заработать денег дает, не обижает едомой.

– Может, и хороший, но чую, есть в нем червоточина. Стелет мягко, как спаться будет? – сомневался старшина.

Но старшину не слушали. Безродный кормит, поит, платит за работу хорошо, чего же еще надо? Станет купцом в этом краю, знать, не будет обижать своих же сельчан. И ползать за всякой мелочью в Ольгу не придется…

И вот в середине лета среди разлапистых лип поднялся светлый дом Безродного. Не дом, а игрушка: ставни, наличники, ворота – все под краской; крыша крыта тегам, потолки расписывали богомазы из города. Нарисовали разных амурчиков со стрелами, Христа, Богородицу с младенцем на руках и разные веселые картинки.

Дом и огород обнесли высоким заплотом. Бабы добродетельному хозяину посадили картошки, овощей. А чего не посадить, если Безродный такой красавец, добряк, весельчак и обходительный. Денег за работу не жалеет.

Потом было шумное и бестолковое новоселье. Пьяные мужики лезли целоваться с Безродным. Тот смачно чмокался с мужиками, хлопал их по худым спинам, орал:

– Жить нам здесь по сту лет! Здесь все наше и все для нас, если будем скопом держаться.

– Верна, Егорыч, только скопом! – гудел Розов, заискивая перед Безродным.

– Здесь мы свое, мужицкое царство поставим! Пейте, мужики, ешьте, не брезгуйте угощением. Чем богаты, тем и рады.

Урок Ивана Пятышина ему пригодился. Он был уверен, что будет для этих мужиков благодетельным человеком, что они за-ради него бросятся в огонь и воду. На новоселье денег не жалел. Столы ломились от еды. Это был царский пир. Мужики и бабы ели не жалея животов своих. Объедались. Опивались.

Только Турин и Козин не пришли на этот пир. Звал и их Безродный. Но они отказались. Гурин сказал:

– Темнишь ты, Безродный. А вас, мужики, он покупает оптом и в розницу. Розова купил по собачьей цене, потому как он из той породы, а вас кучей. Вы еще от тех штей заблюете.

Мужики оскорбились и бросились с кулаками на Турина. Но вступился Ломакин, разбросал мужиков, не то избили бы Турина.

– Уходи, Гурин, как бы там ни было, а Безродный никого не обошел и не обходит. Чего же нам гнушаться его доброты?

– Доброты! Дорого вам обойдется та доброта. Кто куплен – тот уж лаять не будет.

Не захотел Терентий Маков селиться в деревне Суворово. Заложил хуторок свой прямо на отведенной земле: все рядом – быстрее дело пойдет. Такой же несговорчивый, как и Козин. Хотя суворовские мужики отговаривали: мол, зверье, бандиты – не отрывайся от людей. Но Маков стал на своем. Он наспех отрыл землянку в боку сопки, поставил навес для коней, все это обнес шатким забором и начал готовить землю под будущие пашни. Старательно корчевал с Груней кусты, деревья. Раскорчевали десятину. Опарился с суворовским мужиком и вспахал целину. Пустил коней пастись, а сам долго стоял на своей земле, на той земле, которая всю жизнь жила только в мечтах. Теперь хоть ешь, хоть на хлеб мажь. Своя земля. Домой пришел усталый, но радостный. Пусть жизнь прожита, пусть. Случись смерть – не столь страшно. Похоронят на своей земле.

– Ну, дочка, теперь живем. Заложил я первую в жизни отметину. Свой след на земле оставил. Год, два – и станем богачами. Выдам я тебя за богатого и самого красивого парня.

– А Федька? Ты же дал слово его отцу.

– Федька! А что нам Федька, они сами поднимают землю мотыгами. Пала их кобыла. Они нам не пара. Мы на два коня богаче. Сегодня два – завтра будет десять. Поняла?

– Тогда надо им помочь. Мы ить отпахались, вот отборонимся, и можно дать им коней…