Виктор Суворов - Освободитель

Но вернемся к нашему сержанту, с которого мы и начали этот рассказ. По профессии он был ювелиром, причем ювелиром потомственным. Пришел он в армию сразу со своим инструментом: с пилочками, маленькими тисками, щипчиками. Явление, когда молодые парни приходят в армию сразу со своими гитарами и балалайками, с кистями и полотном, — повальное. Советский народ давно понял порядки, царящие в нашей родной армии, и потому напутствует своих сыновей — талант свой раскрывать сразу же, с первого дня. Талант он продемонстрировал сразу, как попал в наш учебный танковый полк. Забрали его куда-то в клуб и приказали сделать сувенир — маленький серебристый танк, в подарок какому-то председателю комиссии. Записали же его в мой учебный взвод; через полгода я должен был из него сделать отличного сержанта, командира танка Т-62. Так за свою службу я его и не видел. Из 30 человек во взводе у меня таких семеро было; правда, шестеро других — художник, скрипач, пианист и три спортсмена — были приходящими, т. е. иногда раз в неделю, а то и два раза они появлялись во взводе, и я их сумел кое-чему обучить.

Курсант Зумаров не появился и на выпускной инспекции, да и куда ему: он танки видел только игрушечные, те, что вырезал из бронзы и органического стекла. Проверку за него сдавал командир полка, все что-то с комиссией шептался. В результате стал Зумаров отличником, присвоили ему звание сержанта и оставили в нашем же полку командиром отделения, готовить новые кадры командиров танков. Назначен он был командиром отделения в мой же взвод, но и позже я его никогда не видел.

Не подумай, читатель, что только у меня были проблемы с «мертвыми душами», — все командиры взводов имели по шесть-семь «мертвяков». Тут распределение справедливое — никто не обижен! Так мы и готовим кадры для родной армии. Приезжает такой командир танка — недоучка — из учебного полка в боевой и сразу заявляет: я не командир, я — вокалист. В полку, конечно, рады: тебя-то нам и не хватало! Так и командует танком наводчик, а вокалист знай себе арии из опер распевает. Все довольны. Лучших же умельцев, вроде нашего ювелира, учебный полк ни за что не отдает в боевые войска, оставляет у себя под любым предлогом, чаще всего под видом инструкторов.

А сержант-инструктор Зумаров тем временем был подмечен командиром дивизии, а затем и командующим армии и передвинулся вначале на дивизионный уровень, а затем и на армейский. Возможно, пошел бы и выше, да патрули задержали, да еще и в другом округе.

После первого разговора с военным дознавателем я уж было решил, что второго разговора не будет, ибо о сержанте я совершенно ничего не знал: ни на каком уровне он сейчас находится, ни кто его настоящий командир, ни то, сколько раз в неделю его отпускают в увольнение. Но разговор второй все же состоялся.

— Где его присяга?

— Не могу знать!

Я и вправду знать этого не мог.

Дело в том, что каждый советский солдат после месяца первоначальной подготовки приводится к присяге. Это может быть сделано только после того, как солдат первый раз стрелял из своего оружия. Присяга для каждого солдата печатается на отдельном листе, и под ее текстом он расписывается; это делается для того, чтобы этот отдельный лист всегда можно было вложить в его уголовное дело.

Когда весь учебный взвод впервые поехал на стрельбище перед принятием присяги, Зумаров выпиливал свой первый танк.

— Ничего, — сказал командир полка, — поедешь со следующим взводом.

Затем полковой командир, видимо, забыл вовремя распорядиться, у него вон сколько проблем! А я, как непосредственный начальник, тоже не мог проконтролировать. Мне было сказано — не соваться не в свое дело. Я и не совался. Да и не было у меня возможности соваться.

Теперь же Зумаров, как выяснилось, не был ни сержантом, ни даже солдатом. И под военную юрисдикцию он тоже не подпадал: не принял присяги — значит, и нельзя военными законами судить, а по гражданским законам он ничего плохого не сделал, просто на несколько дней из одного города уехал в другой город. Конечно, и все полтора года, что он провел в армии, ему тоже нельзя было засчитывать, ибо срок службы в армии исчисляется со дня принятия присяги. Тут уж Зумаров мог поднимать скандал: знать ничего не знаю, я пришел в армию и честно служил. А почему вы не привели меня к присяге? Это не моя забота, а ваша!

Скандал разгорался, и его надо было немедленно пресечь, ибо пострадать могли не только мелкие пешки вроде командира полка, но и кое-кто повыше. Скандал замяли на уровне Киевского военного округа. Там нашли компромисс. Зумарову оставалось служить еще больше года, а ему предложили демобилизоваться немедленно, по состоянию здоровья. Зумаров компромисс принял. В Москву же сообщили, что в Омске был действительно задержан сержант Киевского округа Зумаров, но он уже не строевой сержант, а демобилизованный досрочно. Комиссованный сержант страдает расстройством памяти и оттого не предъявил патрулям соответствующие документы.