Конн Иггульден - Поле мечей

В это мгновение из последней повозки выпрыгнула Ангелина и, что-то крича, замахала рукой. При звуке звонкого девичьего голоса и Сервилия, и Юлий замерли.

— Кто это? — Юлий прищурился против солнца.

— Всего лишь компаньонка. В дороге меня сопровождают три молодые особы.

Что-то в тоне, которым были произнесены эти слова, заставило Юлия взглянуть с подозрением.

— Они…

— Я же сказала — компаньонки, — беспечно повторила Сервилия. — И очень хорошие девушки. — А про себя добавила, что за щедрую плату малышки могут быть просто превосходны.

— Я поставлю к их двери караульного. Мужчины не привыкли… — Юлий помолчал, словно подыскивая подходящие слова. — Да, охрана действительно может понадобиться.

К огромному удовольствию Сервилии, Юлий густо покраснел. Хороший знак. Где-то глубоко в его душе еще теплится жизнь. От предвкушения охоты ноздри куртизанки едва заметно затрепетали. Она внимательно, закусив от удовольствия пухлую нижнюю губу, наблюдала, как Юлий повернулся и пошел обратно, чуть помедлив в воротах. Не так уж она и стара, в конце концов, заметила про себя Сервилия, проведя рукой по спутавшимся волосам.

Брут расправил плечи: до форта оставалось всего несколько миль. Его отборная центурия неотступно следовала за ним, и, оглядываясь, Брут с нескрываемой гордостью и справа, и слева видел своих молодцов на сильных, отлично выученных лошадях. По правую руку, вровень с центурионом, скакал верный Домиций, а Октавиан следовал чуть сзади, во главе отряда. Всадники ехали по долине, окруженные клубами пыли. Пыль покрывала одежду и доспехи, оставляя во рту пресный земляной привкус. Вечер стоял теплый и мирный, и все пребывали в легком, безмятежном настроении. Воины устали, однако впереди ждали сытный вкусный ужин и крепкий сон, а потому усталость казалась даже приятной.

Когда появились башни форта, Брут, повысив голос, чтобы перекричать топот конских копыт, обратился к Домицию:

— Давай устроим им представление. Отделись со своими людьми, а по моему сигналу снова сольемся.

Он прекрасно знал, что часовые у ворот внимательно наблюдают за приближением отряда. Хотя отборная центурия существовала всего лишь второй год, Юлий дал другу все, что тот хотел, — лучших людей и отборных лошадей, цвет Десятого легиона. Брут знал, что с такими всадниками он смело может выступить против любой армии мира. Они найдут выход из любой, самой невероятной ситуации. Каждый прошел самый строгий отбор и показал искусное владение мечом и отточенные навыки верховой езды. Брут не скрывал гордости. В Десятом легионе его центурию считали скорее театральной труппой, а не боевым отрядом. Но разве он виноват, что здесь, в Испании, еще просто не случилось военных действий? Нет сомнений, что при необходимости его отборные всадники оправдают все расходы. Да уж, стоили они дорого: одни доспехи можно оценить в целое состояние. Тонкие, словно кружевные, медные латы и железные полосы позволяли двигаться быстрее и легче, чем тяжелые доспехи остальных легионеров. Всадники не ленились начищать медь до блеска, так что сейчас, в лучах заходящего солнца, она просто слепила.

Брут поднял руку и резко взмахнул вправо и влево. Пришпорив коня, поскакал галопом, а отряд разделился на две половины, словно по земле пролегала какая-то невидимая линия. В лицо приятно дул ветер, не хотелось даже оборачиваться — и так было ясно, что построение безупречно. Изо рта коня вылетала пена, и всадник наклонился в седле, пытаясь слиться с ним в единое целое и еще больше усилить ощущение полета.

Форт приближался с поразительной скоростью. Увлекшись движением, Брут едва не пропустил момент, когда надо было подать команду к перестроению. Два крыла слились воедино всего за несколько мгновений до остановки у ворот, но все прошло точно и красиво. Как один, всадники синхронно соскочили с седел и потрепали по разгоряченным шеям жеребцов и меринов, которых Юлий привез из самого Рима. Против вражеской кавалерии можно было выступать только на кастрированных конях, так как жеребец, почуяв кобылу, способен полностью выйти из-под контроля. Кони отборной центурии представляли попытку отобрать лучшее из возможного и в то же время сохранить чистоту породы. При виде прекрасных животных даже испанцы, забыв о своем обычном подозрительно-недоверчивом отношении к римлянам, восхищенно присвистывали.

Смеясь, Брут слушал рассказ Домиция, и в этот самый миг увидел мать. На какую-то долю секунды глаза его изумленно расширились, но тут же, быстро пройдя под аркой ворот, он поспешил к ней.