Юзеф Крашевский - Сиротская доля

— Но ведь бедность! Я не понимаю, — прервал взволнованный Мартиньян, — ведь, во всяком случае, мы могли бы помочь им… и если Мечислав не может принять подарка, ведь заем не унизил бы его.

— Видите ли, пан Мечислав горд, — отвечала Адольфина, и голубые глаза ее засветились каким-то особенным блеском, — он хочет быть обязан всем только себе.

— Так, он имеет на это право… но из-за этого мучить сестру…

— Но ведь она счастлива, — прервала Адольфина, — она любит брата, а чувства у нее такие же и непреклонная воля.

— Но на какие же средства они живут? — шепнул робко Мартиньян. — Каким образом?..

— Пан Мечислав дает уроки и, кажется, даже несколько практик, ему покровительствуют профессора. Люся учительствует в девичьем пансионе, а по вечерам шьет дома.

— И этого им достаточно?

— Достаточно для бедной жизни, — продолжала Адольфина. — Орховская очень постарела. Люся ходит сама на рынок, ну и должна вам сказать, что чаще сама и готовит.

Мартиньян встал в отчаянии.

— Сама готовит! И эти хорошенькие ручки…

Адольфина расхохоталась.

— В перчатках, — прибавила она успокоительно, — и хорошенькие ручки ничего не потеряли. Раза два я у них обедала и даже помогала стряпать, что меня очень забавляло, но признаюсь, что ежедневно — это печальное занятие. Бывали вы когда-нибудь на кухне? Нет? Страшно жарко, порою дымит… а когда обед наконец готов, уже и есть не хочется, так его нанюхаешься и на него насмотришься.

Мартиньян вздохнул.

— Видите ли, — сказала Адольфина в заключение, — что и при всем этом можно быть счастливым. Люся ходит в ситцевом платье, Мечислав отказался от курения, Люся иногда ходит сама за водой… А между тем все их уважают и… но этого я вам не скажу.

— О, не будьте так жестоки!

— Судьба и приключения Люси не должны вас занимать, — прибавила шутливо девушка, — для вас главное Мечислав, ваш друг, а это до вас не касается.

— Но… ведь для меня одинаково дорога и кузина, — подхватил Мартиньян.

— О ней нечего беспокоиться, — сказала насмешливо Адольфина. — Вы не можете себе представить, какое впечатление она производит на молодежь! Под видом посещения Мечислава сходятся толпы, чтоб только взглянуть на нее. Два или три профессора влюблены в нее смертельно… Того и смотри, что выйдет замуж и, может быть, блистательно.

— Но этого быть не может! Это невозможно! — воскликнул Мартиньян, вскакивая с места. — Она достойна более блистательной участи.

— Как более блистательной! — прервала Адольфина. — Разве вы знаете, кто за нею ухаживает? Говорят, сын губернского маршала, молодой человек, имеющий огромное наследство, влюблен в нее.

Адольфина посмотрела на своего собеседника, и ей стало его жаль, потому что он сидел бледный и молча рвал перчатку.

На другой день Мартиньяну неловко было поехать, но дня через два он нашел какой-то предлог и поспешил к Буржимам. После третьего посещения, пани Бабинская встревожилась и как бы предчувствуя что-то, поехала одна к Буржимам. Она боялась, что панна Адольфина не вскружила бы голову ее сыну.

Пани Бабинскую угостили рассказами о поездке в В…, и через несколько минут Адольфина нарочно завела разговор об Орденских.

— Без сомнения, — сказала она, — вам будет любопытно узнать, что делается с вашими воспитанниками.

Пани Бабинская что-то пробормотала, и Адольфина начала яркими красками рисовать счастливую судьбу сестры и брата.

— Важнее всего, — прибавила она, — что Люся пользуется большим успехом и, вероятно, сделает блистательную партию. За нею ухаживает богатый молодой человек, отлично образованный, единственный сын, которому родители не станут перечить, ибо кто знает Люсю, тот знает, что она достойна самой блистательной доли.

— Признаюсь, панна Адольфина, — возразила с досадой пани Бабинская, — я не вполне верю тому, что вам рассказывали. Мало ли что плетут люди, а теперь не те времена, чтоб королевичи женились на пастушках, а королевны выходили за пастухов.

— Но вы убедитесь, что чудеса еще бывают, — заметила пани Буржимова, — когда услышите, что Люся выйдет за знатного пана и приедет к нам шестериком в карете.

Бабинская закусила губы.

— Увидим, увидим, — пробормотала она тихо, — я от всего сердца желаю, чтобы это сбылось, а иначе они могут умереть с голоду. Мне говорили, что они живут почти на хлебе и на воде.

— Живут бедно, это правда, — подхватила хозяйка, — но все-таки не на одном хлебе. Я у них была с Адольфиной раза два…