Роберт Виппер - Иван Грозный

Мы будем, однако, неправы, если увидим во всех этих различениях пустую придирчивость московского правительства: перед нами в сущности то же понятие, что на конгрессах XIX века – разделение держав на первостепенные и второстепенные; Москва XVI века лишь отметила эту разницу своеобразными терминами эпохи. Московские дипломаты во всяком случае не чувствовали смущения перед европейцами, – напротив, любили брать на себя роль критиков по отношению к иностранным державам, забивать приезжавших в Москву послов текстами договоров и ссылками на исторические хроники, наконец принимать иронический тон и ловить противника на противоречиях.

В этом отношении характерны речи и выступления Висковатого, дьяка-печатника (канцлера, как его зовут иностранцы), получившего широкую популярность за границей. Руссов, составитель ливонской хроники, вообще очень враждебный русским, говорит о нем: "Иван Михайлович Висковатый – отличнейший человек, подобного которому не было в то время в Москве: его уму и искусству, как московита, ничему не учившегося, очень удивлялись иностранные послы". В 1559 г. Висковатый поучает датское посольство, представившее Москве рад предложений по делам ливонского ордена: Дания не должна была принимать жалобы ливонцев, подданных московского государя: обратившись к иностранным государствам, ливонцы уподобились неверным слугам, которые, укравши ночью у своего господина часть его имущества, продают ее другому. Московские государи, – говорил далее дьяк, – не привыкли уступать кому бы то ни было покоренные ими земли; они готовы на союз, но только не для того, чтобы жертвовать своими приобретениями.

Не менее своеобразно отвечают в 1562 г. московские бояре литовским послам, связывая теорию единства Русской земли и право московских государей на всю отчину с учением о их неограниченной власти. "Только вспомнить старину, как гетманы литовские Рогволодовичей, Давида да Мовколда, на литовское княжество взяли и как великому князю Мстиславу Владимировичу, сыну Мономаха, к Киеву дань давали, то не только что русская, земля вся, но и литовская земля вся – вотчины государя нашего; потому что, начиная от великого государя Владимира, просветившего русскую землю святым крещением, до нынешнего великого государя нашего, наши государи – самодержцы, никем не посажены на своих государствах; а ваши государи – посаженные государи; так который крепче – вотчинный ли государь, или посаженный – сами рассудите!"

Бояре не ограничиваются летописной справкой о старинных русских князьях; они предлагают литовским послам поглядеть в литовские хроники и приводят оттуда очень подробные и мало почетные для литовцев сведения о ссорах Ягайла и Витовта, о том, как эти князья в своих усобицах обращались ко вмешательству немцев.

При Иване IV, опять как во времена его деда, основателя державы, Москва поражает иностранные дворы своим дипломатическим мастерством, своими несокрушимо настойчивыми, наблюдательными, изворотливыми дельцами. Первый из послов, отправленных в Англию для заключения договора, Иван Непея, показался англичанам до известной степени типом хитрого, неуловимого, себе на уме русского человека. Члены торговой компании, образовавшейся после возвращения Ченслора для промышленных сношений с вновь открытым краем, предупреждали агентов, отправившихся в Россию, что московский посол крайне недоверчив, все время настороже, ожидая от всех обмана, а потому они советуют быть осторожными в обращении с ним и другими русскими, "устанавливать точно торги и делать писанные документы, ибо они – тонкий народ, не всегда говорят правду и думают, что другие люди им подобны".

Большую гибкость и ловкость проявляли те послы Москвы, которым приходилось вести дела при мусульманских дворах. Таков Афанасий Нагой, находившийся в Крыму в 60-х годах, когда так важно было, среди разгара Ливонской войны, сдерживать воинственный пыл татар, готовых то поддаться подкупу со стороны Литвы и броситься на Москву, то итти вместе с войсками султана на Астрахань. Таковы послы, отправлявшиеся в Константинополь: Новосильцев, посланный в 1571 г., чтобы, под предлогом поздравления Селима II с восшествием на престол, уверить султана в том, что московский царь не притесняет мусульман в своем государстве и чтобы таким образом удержать турок от совместных действий с крымскими татарами на нижней Волге; Кузьминский, преемник Новосильцева, на долю которого выпала еще более трудная миссия предложить султану дружбу и тесный союз с московским государем для того, чтобы итти заодно против цесаря римского, короля польского и (чешского) и французского и всех государей "италийских" (т. е. вообще западноевропейских).