В. Кобрин - Иван Грозный

Главная ценность для него - ничем не ограниченная самодержавная власть. Думается, нет более лаконичного, четкого и даже талантливого определения деспотизма, чем то, которое дал Иван Грозный:

"А жаловати есмя своих холопей вольны, а и казнити вольны же..."

В этих словах выражена суть именно деспотизма, а не абсолютной монархии, хотя эти два явления подчас путают.

Классический пример абсолютизма в России - время Петра I. В чем, в чем, а в мягкости или слабости этого монарха не заподозришь. Но какой бы акт государственной власти первой четверти XVIII века мы ни взяли, всюду царь апеллирует не просто к своей воле, а к "благу всех своих верных подданных", к общественной пользе. Для абсолютной монархии характерно уважение к законности. Хотя воля монарха в создании законов безгранична, ибо он - источник законов, но пока закон не отменен, ему подчиняется и государь. Монарх же, который волен жаловать, а волен казнить своих холопов, не только самодержец, но и деспот. Не он действует для блага подданных, а подданные - для его блага.

Царь Иван был уверен, что служить ему - нравственный и христианский долг его подданных. Сам господь поручил их ему в "работу", то есть в рабство. Царь, например, утверждал, что Курбский, совершив побег, не только сам стал "крестопреступником", но и своих "прародителей души погубил", ибо они были даны в "работу" еще Ивану III и "вам, своим детям, приказали служити деда нашего детям и внучатом".

Самодержавную власть Грозный считал единственно возможной формой правления. С презрением пишет он о тех "безбожных" государях, которые "царствии своими не владеют, како им повелят работные их, так и владеют". Вспомним, что и английскую королеву Елизавету он порицал за некоторую ограниченность ее власти: "...у тебя мимо тебя люди владеют". Царь и деятелей Избранной рады обвинял прежде всего в узурпации царской власти: они "во всем свое хотение улучиша", "от прародителей наших данную нам власть от нас отъяша".

Не только характер стиля царя Ивана, но и его идеология станет понятнее в сравнении с мировоззрением его главного политического оппонента - князя Курбского. Широко распространено убеждение, что Курбский и Иван Грозный стояли на диаметрально противоположных идеологических позициях. Это не так. Выше уже было показано, что Курбский - сторонник твердой власти, централизованного государства не меньший, чем Иван IV. Так что в главном царь и его беглый боярин - единомышленники. Парадоксально? Только на первый взгляд. Ведь острый спор возможен лишь на основе общей платформы. Иначе теряют силу все аргументы, начинается диалог глухих. Невозможен, например, спор христианского и мусульманского теологов о том, кто прав: шииты или сунниты, лютеране или католики. Для христианина будут равно заблуждающимися шииты и сунниты, для мусульманина - католики и лютеране.

Вместе с тем велика и разница в воззрениях царя и Курбского: они по-разному понимали и задачи царской власти, и феодальную законность.

Курбский в отличие от Грозного считал: у царя есть обязанности по отношению к подданным, к стране. Он не видел нравственной доблести в том, чтобы покорно подставлять шею под топор палача, если того пожелает сюзерен. Как верно писал С.Б. Веселовский, "все притязания Курбского сводятся к тому, чтобы не быть битым без суда".

Царь же считал, что верность своему господину в любых обстоятельствах, вне зависимости от того, прав или нет господин, - священный долг подданного. Поэтому он поставил Курбскому в пример даже его собственного холопа Василия Шибанова, сохранившего верность Курбскому:

"Како же не усрамишися раба своего Баски Шибанова? Еже убо он свое благочестие соблюде, пред царем и пред всем народом, при смертных вратех стоя, и крестнаго ради целования тебе не отвержеся, и похваляя всячески, умрети за тебе тщашеся".

Шибанову не пришлось долго "тщиться" (стараться) умереть: он был казнен, казнен за то, что остался верен "государеву изменнику". Но оказывается сам царь был убежден, что тем самым Шибанов "свое благочестие соблюде", ибо не холопье дело судить своего господина. Истинный слуга верен не потому, что господин прав, а потому, что он - господин.

Курбский как будто считает иначе, призывая бога в судьи между царем и собой. Но нельзя забывать, что Курбский принадлежит к тем авторам, о которых иногда говорят, что лучше следовать их словам, чем делам.